Должен был существовать кто-то еще, с кем он мог бы поделиться всем этим.

Если только…

…если только Вселенная таким образом не прекратила неожиданный сдвиг, вызванный потоком нейтрино с Сандулика, обрушившимся на воссозданный мир в первые мгновения его существования.

Стереть все проявления жизни. Оставить одного-единственного квалифицированного наблюдателя — одну вездесущую форму, глядящую сверху вниз на…

…на все и судящую о реальности по своим наблюдениям, замкнутую в одном незыблемом «сейчас», движущуюся вперед с невероятной скоростью, секунда за секундой.

Бог…

Бог пустой, безжизненной, не способной мыслить Вселенной.

Наконец полет во времени подошел к концу. Ллойд прибыл к месту назначения, к планете, чей оборот вокруг Солнца составлял год, к планете, что давно исчезла, поменяв это место на более отдаленные пределы, оставив для него, Ллойда, «окно» в пространстве.

Конечно. Вселенная была открытой. Конечно, она была бесконечной. Сознание могло совершать скачки из прошлого в будущее только в том случае, если для каждого скачка существовала некая более далекая точка, в которую могло переместиться нынешнее сознание. Если бы Вселенная была конечной, смещения времени вообще никогда не произошло бы. Нет, речь могла идти только о бесконечности.

И теперь перед ним…

…теперь перед ним предстало далекое, далекое будущее.

В юности Ллойд прочел «Машину времени» Г. Дж. Уэллса. Многие годы сюжет этой книги не давал ему покоя. Нет, конечно, не мир элоев и морлоков. Даже в юности Ллойд понимал, что этот мир аллегоричен, что он представляет собой морализацию на тему классовой структуры викторианской Англии. Нет, мир 802 701 года, нарисованный Уэллсом, произвел на него не слишком большое впечатление. Однако путешественник Уэллса совершил еще одно странствие в будущее: переместился на миллионы лет вперед, к сумеркам мира, когда приливные силы замедлили вращение Земли вокруг своей оси и она навсегда повернулась к Солнцу одной стороной. Солнце же стало разбухшим, красным, выпученным глазом, а побережье населили крабоподобные существа.

Но то, что предстало перед Ллойдом теперь, выглядело еще более уныло. Небо было тусклым. Звезды настолько удалились друг от друга, что лишь некоторые из них были видны. И эти звезды, богатые металлами, выплавленными поколениями звезд, родившихся и умерших до них, отличались своей особой красотой. Они сияли красками, не ведомыми юной Вселенной, которую некогда знал Ллойд: изумрудно-зелеными, пурпурными, бирюзовыми. Звезды были похожи на драгоценные камни, разложенные на черном бархате небосвода.

Но и теперь, достигнув места назначения, Ллойд не владел своим синтетическим телом. Он был пассажиром своих стеклянных глаз.

Да, он все еще сохранил телесную оболочку. Время от времени он видел собственные руки, причем то одну, то другую. Руки были идеальные, без малейшего дефекта. В них не было ничего биологического, казалось, они состоят из жидкого металла. Он находился на поверхности планеты — на бескрайней равнине, усыпанной чем-то белым. Может быть, это был снег, может быть — измельченный в порошок камень, а может быть — что-то абсолютно неведомое беспомощной науке двадцать первого века. Вокруг — никаких построек. Возможно, существам, наделенным телом, которое невозможно разрушить, не нужен кров. Эта планета не могла быть Землей — Земля давно перестала существовать, — но сила притяжения была здесь точно такой же. Ллойд не чувствовал никаких запахов, а вот звуки различал — странные, легкие звуки, похожие на вздохи ветра и шелест деревьев.

Он повернулся, и поле его зрения сместилось. Нет, нет, не так: на самом деле он вовсе не поворачивался, а просто переключил внимание на другую систему входящих сигналов, короче — поместил глаза на затылок. А почему бы и нет? Уж если конструировать новое тело, так с учетом недостатков оригинала.

И в новом поле зрения перед Ллойдом возникла другая фигура, другая оболочка для человеческой сущности. К его изумлению, лицо этого существа не было стилизованным, не было просто яйцевидным. Нет, оно было наделено тонкими, искусно вырезанными чертами, и если тело Ллойда казалось сделанным из жидкого металла, то это тело словно было высечено из зеленого мрамора — полированного, с прожилками. Ожившая статуя.

В фигуре этого существа не было ни женских, ни мужских черт, но Ллойд мгновенно понял, кто перед ним. Дорин, конечно. Его жена. Та, с которой он мечтал жить вечно.

Но тут он начал внимательно разглядывать лицо, точеные черты… глаза…

Миндалевидные глаза…

А потом…

К началу эксперимента они с Дорин легли в постель, чтобы не упасть и не разбиться при потере сознания.

— Это было невероятно, — сказал Ллойд, придя в себя. — Совершенно невероятно. — Он повернул голову, нашел руку Дорин, сжал и, посмотрев на жену, спросил: — Что ты видела?

Дорин протянула свободную руку к радиоприемнику и выключила звук. Ллойд заметил, что руки у нее дрожат.

— Ничего, — ответила Дорин.

У Ллойда болезненно сжалось сердце.

— Ничего? Совсем никакого видения?

Дорин только покачала головой.

— О, милая, — произнес Ллойд. — Мне так жаль.

— И далеко тебя унесло твое видение? — поинтересовалась Дорин. Должно быть, гадала, насколько отстала от мужа.

Ллойд не мог найти слов, чтобы описать все, что пережил.

— Честно говоря, не знаю, — отозвался он.

Он пережил потрясающее приключение, но как горько было осознавать, что Дорин не примет участия в его путешествии.

Дорин попыталась скрыть огорчение.

— Я немолода, — горько улыбнулась она. — Думала, что, может, проживу еще лет двадцать — тридцать, но…

— Наверняка проживешь, — сказал Ллойд с напускной уверенностью. — Ни минуты в этом не сомневаюсь.

— А у тебя было видение… — прошептала Дорин.

— Да, но оно относилось… к очень далекому времени, — кивнул Ллойд.

— Телевизор, включись, — взволнованно произнесла Дорин. — Эй-би-си.

Одна из картин на стене превратилась в телевизионный экран. Дорин приподняла голову, чтобы было лучше видно.

— …величайшее разочарование, — говорила ведущая, белая женщина лет сорока. — Пока никто не сообщил о своем видении. Повторный эксперимент в ЦЕРНе, судя по всему, прошел успешно, но ни у кого из сотрудников Эй-би-си, ни у кого бы то ни было из тех, кто нам звонил, видений не было. Все, похоже, просто потеряли сознание… примерно на час. Сейчас к нам снова присоединится доктор Джейкоб Горовиц из ЦЕРНа. Доктор Горовиц был членом группы, проводившей эксперимент двадцать один год назад. Тот самый эксперимент, который вызвал смещение времени. Доктор, что все это значит?

— Что ж… если предположить, что смещение времени все-таки имело место, а пока мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть это, — пожал плечами Джейк, — то, вероятно, смещение произошло в очень далекое будущее. Настолько далекое, что никто из ныне живущих… Как бы поделикатнее выразиться… Все ныне живущие к этому моменту умрут. Если время сместилось лет на сто пятьдесят вперед, в этом нет ничего удивительного, но…