Сообщение настигло Вальку как внезапно обрушившаяся с гор снежная лавина. Глубокой ночью его поднял с постели звонок. Валька, еще только беря трубку, знал, что стряслось нечто скверное. Иначе, зачем бы кто-то стал его будить. Любые обычные новости терпели до утра, к тому же Валька отбывал послезавтра в Москву и обо всех интересных событиях узнал бы на месте. Значит, событие, из-за которого прозвучал звонок, не было интересным. Оно было плохим.

Звонил камердинер Тихон и звонил из квартиры Дружникова. Валькин номер он отыскал в бумагах хозяина, отрывисто и слегка шепелявя, оправдывался Тихон в трубку. Но дело не терпит отлагательств.

– Тиша, ты не части, говори медленнее, – успокаивающе сказал Валька в телефон. – Что случилось-то?

– Это, тово, Дмитрич в больнице. В ринимации, – коряво и с надрывом поведал ему Тихон.

– Что? Как? В него стреляли? – закричал первое, что пришло в голову Валька.

– Не-а, – тоскливо ответила трубка, и слышно было, как на том конце провода Тихон с силой втянул в себя соплю. – В аварии разбился. Несильно, только руку сломал. Да там чеченцы были.

– Где? Какие еще чеченцы? Да говори ты толком, не гунди! – прикрикнул на Тихона ошеломленный Валька.

– Дык, какие? Обныкновенные. На «мерседесе». Три штуки. Зуб выбили и сотрясение мозга Дмитричу сделали. Вы приехайте, а? Кто с ими разбираться здеся будет? Дмитрича нескоро выпустят, у него рука сломатая и еще рентген башки. Он думать из больницы не сможет.

– Постой, Тихон. Почему это Олег с сотрясением и в реанимации? Что с ним на самом деле, немедленно отвечай! – строго, с нажимом, приказал Валька.

– Да то не он. В ринимации. Он в палате, – осторожно ответил Тихон, и Валька понял, что камердинер чего-то не договаривает. Но бог с ним, главное, Олег жив и ничего страшнее сотрясения ему не грозит. А сотрясение и руку Валька поправит. Заживет как на собаке.

– Але? Але? – заныла у его уха трубка, возвращая Вальку в разговор. – Вилим Саныч, так вы ехаете? Вилим Саны-ыч?

– Еду. Конечно, еду. Завтрашним рейсом, кровь из носу! Ты, Тихон, скажи моему Косте, пусть встретит в порту. И не ной. Все будет в порядке, – пообещал ему Валька.

Хотя, что именно будет в порядке и в каком, он не знал, потому что из сумбурного, полуграмотного донесения камердинера Тихона ни фига не понял. Но то, что ему, Вальке, предстоит веселенькая ночка, было уже ясно и определено.

Костя, как и положено примерному личному водителю, дожидался Вальку у таможенного выхода зала прилета Шереметево-2. Мял в руках кашемировую кепку с ушами, нервно выглядывал хозяина в толпе пассажиров. Увидел шефа, подбежал, отобрал из рук багаж. Поздоровался, спросил о самочувствии, но в глаза отчего-то не смотрел.

Уже сидя в «Волге» и наблюдая грязный, бесснежный, ноябрьский пригородный пейзаж, Валька, наконец, обратил внимание на необычное поведение водителя. Костя, который никогда не держал рот закрытым, неважно, рулил он в хорошем настроении, или в плохом, в этот раз был неестественно молчалив. Из этого Валька сделал вывод: Костя что-то знает о событиях, заставивших его спешно вылететь в Москву раньше срока. По телефону ничего толкового выяснить не удалось. До Каркуши и Семена Адамовича дозвониться Валька не смог. Быковец же от комментариев на расстоянии уклонился. Заверил Вальку, что угрозы для жизни Дружникова нет никакой, однако, просил приехать насколько возможно быстрее.

Валька, в надежде прояснить тревожную ситуацию, решился расспросить Костю. Его водитель, хоть и балабол, но мышление имел адекватное и трезвое. К тому же, как и положено хорошему «персональщику», наверняка, был в курсе всех существующих на фирме новостей и сплетен. И Валька обратился к нему с вопросом:

– Костя, что у вас случилось без меня? Только если не знаешь точно, лучше не отвечай.

– Как же, не знаю. А кто, по-вашему, Быковца на ДТП возил? Я все знаю.

– Расскажи, пожалуйста, – вежливо и осторожно попросил Валька.

И Костя рассказал. Историю дикую и неправдоподобную.

В тот вечер, по словам Кости, Дружников взял свой БМВ и сам сел за руль. Водитель он был еще тот, а попросту говоря, аховый. Но с начальством не поспоришь. Около полуночи, направляясь из отеля «Олимпик-Пента», кажется, в клуб «Московский», не справился с управлением и на площади у Белорусского вокзала врезался в бок стартовавшего со светофора «мерседеса». Скорость была достаточно велика, обе машины пострадали довольно сильно. У БМВ смяло в кашу капот, вылетело от удара лобовое стекло. Подушки сработали, но правая, к несчастью, с некоторым опозданием.

– Разве с Олегом Дмитриевичем еще кто-то был? – заранее холодея, спросил Валька. И не в силах сдержаться, выкрикнул:

– Аня? Это Аня?.. То есть, Булавинова Анна Павловна, она ехала с ним?.. Я, видишь ли, дурак такой, ей не звонил. Боялся беспокоить, вдруг она не знает, – уже тише сказал Валька, видя, что Костя изо всех сил отрицательно мотает головой.

– Не она, – коротко ответил Костя и далее распространяться на эту тему не пожелал, стал рассказывать о другом:

– Там, в «мерине» трое «чехов» ехали. Ну, вы их знаете, народ горячий. Одного ихнего сильно от удара покалечило. В общем, накостыляли нашему Генеральному по первое число. Он и отрубился. А «чехи» в машину заглянули, ну и струхнули не на шутку. Кинулись в «скорую» звонить, думали труп.

– Чей труп? – спросил не своим голосом Валька.

– Да нет. Трупа не было. Это они так думали. Ну, скоро и гаишники подлетели, Тверская все же, сами понимаете. Олег Дмитрич немного очухался, дал ментам денег, те Быковца вызвали. Олега Дмитрича на Мичуринский проспект в «президентскую» клинику отправили, а «чехи» наезжать стали, они не простые какие-то. Быковец с ними до сих пор разбирается, да что-то без особого толка. У него выходов на вашу «крышу» нету, а Олег Дмитрич ему не помощник. Его так по репе приложили, что он, говорят, глаз открыть не может, лежит, стонет. Вот и вызвали вас.

– Ну, чеченцы не проблема. Чеченцы, это ладно, – сказал Валька как бы самому себе. Он уже понял, кому и как надо звонить. Лучше всего прямо Гене Вербицкому, – что со вторым… телом? Костя, раз уж сказал «а», говори и «б». Кто еще был с Олегом в машине?

– Да так, – замялся мал-мало Костя, но, видно, охота показать свою осведомленность взяла верх, – так, никто особенный. Вы группу «Барашки» знаете?

– Чего? Какие еще «Барашки»? – Валька ожидал, что угодно, но только не подобную нелепость. – Банковскую ассоциацию? Или финансовую пирамиду? Может, это промышленная группа? Название дурацкое. Первый раз слышу.

– Да какая там ассоциация! – непритворно рассмеялся Костя над вопиющей безграмотностью шефа. – Группа эстрадная. Шесть телок в белой, лаковой коже. И сиськи до пупа. Поют: «Милый мой, бог с тобой. Я приду, поцелую и уйду».

– А-а! Нет, не слыхал, – честно признался Валька.