На следующий день, ровно в три часа, как и было договорено, я стоял около бань на «Жигулях» шестой модели, взятых у одного из пацанов. Подняв капот, наблюдал за входом. Севка стоял в конце улицы, на другой машине.

Я поднял голову вверх и посмотрел туда, где располагался чердак, с которого, судя по всему, и должен был прозвучать выстрел. Оставалось еще несколько минут.

Недалеко от входа в бани стояло несколько иномарок – пара джипов, «Мерседесы», «Линкольн» и рядом прочая советская рухлядь.

Сразу было понятно, что, несмотря на то, что в бане официально санитарный день, какие-то высокопоставленные гости из близкого окружения дирекции Краснопресненских бань преспокойненько в это время расслаблялись в парной.

Я задумался. Человек, которого сейчас должны были убрать, имел колоссальный авторитет и очень большой вес, особенно в криминальной среде. Естественно, Борис Петрович был полностью прав, когда говорил, что только за информацию о готовящейся акции можно было либо поплатиться головой, либо получить большие бабки.

Но теперь выбора у нас уже не было…

Слева от меня, в движке, был замаскирован небольшой автомат, который я привез специально для возможного дублирования работы основного исполнителя.

Я огляделся по сторонам.

Какой-то страх невольно разрастался внутри меня. Но вокруг все было в порядке. Ни одной милицейской машины не проехало мимо, не было заметно и людей. Машины у бань никто не охранял, никого не было и в салонах. Только какие-то два мужика, смахивающие на бомжей и пьяниц, сидели невдалеке около мусорного ящика, выбирая пустые пивные бутылки.

«Делать им здесь нечего! – подумал я. – А вдруг… Наверняка это люди Бориса Петровича! Они ведь тоже контролируют обстановку! А вдруг это – третий состав нашей команды, который должен убрать нас с Севкой как нежелательных свидетелей? Ведь дело-то громкое!» Мне стало как-то не по себе.

Теперь я не отрывал глаз от копошащихся в помойке бомжей. Я старался контролировать их. Но те никакого внимания на меня не обращали. Я пытался искать какие-либо признаки, указывающие на то, что это не бомжи вовсе, не пьяницы, а именно переодетые «погоны«– внимательно разглядывал их обувь, носки, одежду, надеясь увидеть нечто такое, что не относится к облику бомжей, – но все говорило о том, что бомжи настоящие.

С другой же стороны, «контора» веников не вяжет! Неслучайно еще во времена Сталина и Берии знаменитый генерал Судоплатов, руководивший всеми диверсиями по линии НКВД-КГБ, инсценировал ликвидации под различные случаи – вплоть до использования нищих.

Я взглянул на часы. Было уже десять минут пятого. Перевел взгляд на вход в бани. И заметил, как открылась дверь и из нее вышел широкоплечий мужчина в темном пальто нараспашку. Белая рубашка с расстегнутым воротом открывала мощную шею. Мужчина был без головного убора, лицо его с носом, форма которого говорила о его кавказском происхождении, было распаренным и излучало довольство.

Мужчина вышел не спеша. Сзади него следовал еще один мужчина.

– Скажи там, чтоб вынесли ящик минералки, – обратился к своему сопровождающему мужчина, шедший впереди.

Не успел он договорить, как странно вздрогнул и стал медленно опускаться на колени. Я увидел, что из головы его струится кровь…

«Все, акция завершена!» – подумал я, быстро закрыл капот, сел за руль и поехал. Я уже не смотрел ни в сторону бомжей, продолжавших копаться в помойке, ни в сторону бань, откуда выбегали люди, кричавшие «Убили!».

Я доехал до указанного подъезда, остановил машину и стал ждать главного исполнителя. Я представлял, что из дверей подъезда сейчас выйдет мужчина двухметрового роста, с широкими плечами, мускулистыми руками и холодным серьезным взглядом.

Но неожиданно дверь открылась, и показался невысокого роста, худощавый мужчина в плаще, берете, каких-то нелепых роговых очках, закрывавших половину его лица, с авоськой, из которой торчали бутылки из-под молока.

Мужчина вышел, остановился, откашлялся, тщательно закрыл дверь подъезда и направился на противоположную сторону улицы.

Я снова бросил взгляд на подъезд. Но из дверей больше никто не выходил. Вдруг задняя дверца моей машины открылась. Я обернулся и увидел, как на заднее сиденье садится тот самый мужик в роговых очках. Я уже открыл было рот, чтобы сказать ему, чтобы он проваливал отсюда. Но неожиданно услышал:

– Спокойно! Поехали.

Я понял, что это и был исполнитель.

«Да, действительно, "контора" веников не вяжет! Кто бы мог подумать! Какой-то щупленький пацан, напоминающий скорее дохляка, занимается такими делами!»

Мы проехали несколько кварталов. За нами уже пристроился Севка.

– Поверни направо, – приказал мужчина.

Мы повернули.

– Теперь притормози!

Я исполнил приказание. Он быстро вышел из машины и выбросил пакет. Я обратил внимание, что в мусорном контейнере оказались бутылки и плащ, в котором он вышел из подъезда. Остались беретка и очки. Волосы тоже изменили цвет. Из блондина он вдруг превратился в брюнета.

– Теперь – прямо, только не спеши! – сказал он мне. – У метро тормознешь.

Я остановился там, где он сказал.

– Все, не оборачивайся! – Он вышел из машины, резко захлопнул за собой дверцу и тут же затерялся в толпе.

Проехав еще немного, мы, как было обговорено с Борисом Петровичем, заехали в какой-то двор, тут же заменили номера на машинах и, выбросив ненужные тут же, во дворе, поехали по своим домам. Перед самым домом мы остановили машину. Севка вышел и махнул мне рукой. Я также вышел из машины. Севка держал в руках мобильный телефон.

– Сейчас я позвоню пацанам, чтобы машины забрали!

Через несколько минут приехали пацаны, забрали машины.

– Пойдем прогуляемся пешочком, – сказал мне Севка.

Мы пошли по улице.

– Ну что, видел? – спросил он.

– Видел.

– Да, круто! Лихо! Но никому об этом ни слова. Сам понимаешь – головы полетят!

Придя домой, я был немного потерянный. Сразу же включил телевизор. Но до девяти часов вечера ни одна телепрограмма не сообщала ничего. И только в десять вечера диктор взволнованным голосом объявила сенсационную новость об убийстве крупнейшего предпринимателя и мецената, лидера спортивного движения, человека, к личности которого многие относились противоречиво.

Через полчаса позвонил Севка.

– Пойдем погуляем! – предложил он.

Я вышел на улицу. Он ждал меня у подъезда.

– Ну как тебе новости? – спросил он.

Я промолчал.

– Знаешь, Олежек, – неожиданно продолжил Севка, – что-то у меня на душе неспокойно.

– А что, по-твоему, может быть?