— Я не сомневаюсь, что ты хороший человек, Эдвард. И хочу верить, что моя дочка сделала правильный выбор, согласившись вернуться к тебе.

— Рад это слышать, — дружелюбно отвечает Эдвард.

— Пожалуйста, не разочаровывай нас снова.

— Не устану повторять, что подобного больше никогда не повторится.

— И не стесняйся обращаться к нам с Энтони за помощью. Если у тебя будут проблемы с Наталией, то говори нам об этом. Мы что-нибудь придумаем.

— Хорошо, миссис Рочестер, я учту это.

Летиция с более широкой улыбкой заключает Эдварда в дружеские объятия, которые тот с удовольствием принимает, окончательно расслабившись из-за осознания того, что этот непростой разговор закончился хорошо.

— Удачи тебе, дорогой, — искренне желает Летиция.

— Спасибо большое! — с легкой улыбкой благодарит Эдвард.

Спустя пару секунд Летиция по-дружески целует Эдварда в щеку и затем отстраняется от него. Энтони отстраняется от Наталии, нежно гладит ее по щеке, подходит к ее возлюбленному и крепко пожимает ему руку, пока женщина гладит свою дочку по голове и немного поправляет ей волосы.

— Что ж, вот теперь мы с Летицией можем со спокойной душой оставить вас одних, — с легкой улыбкой говорит Энтони. — Пойти в комнату и поспать хотя бы несколько часов.

— А вы не будете ничего есть? — удивляется Наталия.

— Нет, нас уже накормили в самолете. Поэтому сейчас переоденемся, умоемся и пойдем спать.

— Ну хорошо.

— Поэтому мы просим вас не шуметь, — с легкой улыбкой добавляет Летиция. — Да, хоть у нас и прекрасная звукоизоляция, и мы вряд ли услышим, что вы здесь делайте, все же помните, что мы с Энтони хотим поспать.

— Мы постараемся, — скромно смеется Наталия.

— И да, Наталия, если ты захочешь куда-нибудь уйти, то закрой, пожалуйста, квартиру на ключ, — просит Энтони. — Не оставляй дверь открытой, пока мы будем спать.

— Хорошо, я все сделаю. Не беспокойся.

Обменявшись легкими улыбками, Энтони и Летиция разворачиваются и покидают комнату, забыв закрыть за собой дверь. Именно поэтому Наталия подходит к ней и закрывает ее после того, как ее родители направляются куда-то по коридору, начав о чем-то разговаривать. Затем девушка прислоняется к двери спиной и искренне улыбается Эдварду, который резко выдыхает с приложенной ко лбу рукой.

— О, черт, неужели все закончилось? — тихо задается вопросом Эдвард. — Неужели и твои родители простили меня?

— Еще одна твоя миссия выполнена, милашка, — скромно отвечает Наталия. — Теперь можешь не бояться их гнева и спокойно приходить сюда в гости.

— Это точно. — Эдвард медленно подходит к Наталии и опирается одной рукой о закрытую дверь. — И я могу с полной уверенностью сказать, что все-таки пережил этот разговор. Который прошел довольно-таки неплохо. По моему мнению.

— Ну я же говорила тебе, что все будет хорошо. Надо было всего лишь быть честным.

— Да, только было неприятно, когда они кричали на нас.

— Да, я немного испугалась. — Наталия на пару секунд опускает взгляд вниз. — Но мне кажется, это нормально. Ведь они узнали обо всех наших косяках, за которые мы дорого заплатили.

— И во время этого разговора я думал о Даниэле, — скромно признается Эдвард. — Думал, было ли ему так же страшно до и после разговора с отцом Анны.

— На мгновение и я подумала о нем.

— Уж теперь я хорошо понимаю его чувства. Что он чувствовал, когда ему пришлось разговаривать с отцом Анны, который изначально не был настроен к нему хорошо.

— Однако теперь он его обожает, судя по рассказам Анны. И мои родители всегда любили тебя. Это отчасти причина, почему все закончилось хорошо.

— Определенно, да, — с широкой улыбкой соглашается Эдвард. — Но самое главное — этот разговор остался позади, и я остался в живых.

— Ах, Эдвард… — скромно хихикает Наталия.

В воздухе на пару-тройку секунд воцаряется паузу, после которой Наталия что-то вспоминает и слегка хмурится, глядя на Эдварда, который опирается одной рукой о дверь, стоит довольно близко к ней и с интересом рассматривает ее лицо, выглядя довольно уверенно и немножко выше из-за того, что он уже не сутулится.

— Кстати, должна признаться, что ты поразил меня своей честностью, — скромно признается Наталия. — Точнее, своим откровением.

— Каким откровением? — округляет Эдвард.

— Про то, что ты всегда был жутко не уверен в себе и боялся всего на свете.

— Ах, ты про это… — Эдвард на секунду отводит взгляд в сторону, став немного хмурым и менее уверенным.

— Ты и правда чувствовал себя неуверенным? — с грустью во взгляде интересуется Наталия.

— Да, это правда. Я всегда был трусливым и неуверенным в себе мальчишкой.

— Эдвард…

— Я никогда не чувствовал себя взрослым мужчиной. И до сих пор слышу, как меня называют меня мелким щенком. Никто не видит во мне взрослого человека. Все говорят, что я — слабый, бездарный, бесполезный и трусливый щенок.

— Нет-нет, не говори так! Прошу тебя!

— Дядя Майкл всегда насмехался надо мной из-за моего слишком мягкого и слабого характера. Из-за того, я не могу быть жестоким и властным. Что как маленькая девчонка верю в сказки и в то, что у всего есть счастливый конец. Что могу запросто заплакать как от радости, так и от горя и отчаяния. Ты прекрасно слышала и видела, как он со мной обращался. Как со мной обращались его дружки. Они все смеялись надо мной и только больше заставляли стесняться того, кто я есть на самом деле. Мне и так никто никогда не говорил что-то приятное, а эти люди только больше развивали во мне страх, стеснительность и неуверенность в себе. Я слышал это настолько часто, что в какой-то момент и сам начал верить им и сильно комплексовать.

— Пожалуйста, дорогой, забудь все, что тебе сказал тот больной человек, — с жалостью во взгляде умоляет Наталия. — Для него все хорошие добрые люди — трусливые слабаки. Он ценит только себе подобных.

— Этот старый хрыч делал все, чтобы заставить меня чувствовать себя ужасно. Всегда говорил, что родители никогда не хотели моего рождения. Подчеркивал, какой я неудачник из-за того, что у меня нет вообще ничего, пока у моих богатых родственников есть все. Утверждал, что я не сделал ничего полезного и только лишь мешаю людям жить. Дядя оказывал на меня слишком мощное психологическое давление. И не один день. Не месяц. И даже не год. Он делал это годами. Годами, Наталия! Я годами слушал все это и с каждым днем все больше начал сомневаться в себе, своих талантах и во всем, что меня касается.

— Это совсем не так! — Наталия мягко прикладывает ладонь к щеке Эдварда и нежно гладит ее. — Ты совсем не такой, каким