– Прекрасно, вы проделали огромную работу, – ответил тот и повернулся к Ребекке. Она была в длинной юбке и соломенной шляпе с широкими полями, закрывавшими ее лицо от палящих лучей солнца. – Мисс Бенбрук, как вы себя чувствуете? – спросил он, отметив ее заметную худобу. Глядя на тонкую талию, он подумал, что мог бы обхватить ее пальцами, и вздрогнул при этой мысли, неуверенно переступив с ноги на ногу.

Она улыбнулась впервые за время, прошедшее с их свидания, но в этой улыбке уже не было прежнего тепла. Девушка показалась ему подавленной и удрученной.

– Благодарю вас, мистер Кортни, – с подчеркнутой вежливостью ответила Ребекка. – Мне немного нездоровилось, но сейчас я полностью поправилась.

Они обменялись приличествующими в таких случаях любезностями, но тут в разговор вмешалась Саффрон, пытаясь завладеть вниманием Райдера.

– Если вы не против, мы вернемся к работе, – сдержанно произнесла Ребекка. – Эмбер, сейчас мы взвесим готовую продукцию, и можешь отнести ее под навес. А ты, Саффрон, просто убиваешь Люси и малышку своей неуемной любовью. Посади ее обратно в клетку и приходи сюда. Нам потребуется твоя помощь.

Саффрон недовольно насупилась, но все же пошла выполнять приказ старшей сестры, оставив Райдера и Ребекку наедине.

– Вы в арабской одежде, – заметила девушка. – Это странно, не правда ли?

– Ничего странного, – сухо ответил Райдер. – Я всегда надеваю ее, отправляясь в пустыню. В ней не так жарко и к тому же удобно ехать верхом. Кроме того, так одеваются мои люди и я похожу не на чужеземца, а на одного из них.

– Правда? – удивилась Ребекка. – А я думала, что вы с Башитом вырядились, чтобы уйти в пустыню за верблюдами для капитана Баллантайна и Якуба.

– Кто сказал вам об этом?

– Догадайтесь.

– Назира – страшная болтушка. Полагаю, вам не следует принимать на веру все, что она говорит.

– У вас сложилось о ней весьма превратное представление, мистер Кортни, – ответила Ребекка. – А я уже давно обнаружила, что ее информация в высшей степени достоверна и надежна.

«Если бы она только знала о последнем открытии Назиры», – подумал он, но Ребекка прервала его мысли.

– Скажите, пожалуйста, сэр, капитан Баллантайн благополучно выехал из города?

Это был прямой вопрос, ответ на который она, несомненно, уже знала. Райдер долго обдумывал, что сказать. Ему вдруг пришла в голову мысль, что отъезд Пенрода предоставил ему свободу действий, но, с другой стороны, хочет ли он подбирать брошенную этим красавцем солдатом игрушку?

– Почему вы молчите? – удивилась Ребекка. – Меня это мало беспокоит, но Назира волнуется по поводу Якуба. Вы же знаете, что это ее лучший друг.

Райдер усмехнулся столь деликатному определению их отношений. Неужели Ребекка и о своем капитане думает как о лучшем друге?

– Сомневаюсь, что мы вправе обсуждать военные тайны, которые непосредственно касаются безопасности города, – уклончиво ответил он.

– Ах, оставьте, мистер Кортни, – улыбнулась Ребекка. – Я же не шпионка Махди. Если вы мне не скажете, я спрошу у отца. Просто надеялась, что вы избавите меня от такой необходимости.

– Ладно, не вижу причины, по которой должен скрывать от вас эту информацию, – согласился он. – Капитан Баллантайн вышел из города вскоре после полуночи. Они с Якубом отправились на север и, по всей вероятности, переправятся через Голубой Нил сегодня ночь. А потом присоединятся к армии махдистов, которая направляется по берегу на север до Абу-Хамеда.

Ребекка побледнела.

– Они собираются идти туда вместе с дервишами? Но это же безумие!

– У них это называется «спрятаться на виду у всех». Думаю, они попытаются скрыться под маской купцов, – успокоил он. – Вам не следует волноваться, капитан Баллантайн славится своим умением маскироваться под местных жителей. Он меняет обличье, как опытный хамелеон. – Райдер подумал, что она может счесть эти слова предупреждением, если, конечно, захочет.

– О нет, я вовсе не волнуюсь, капитан! – невольно оговорилась Ребекка, чем выдала себя с головой. Ложь была слишком очевидной. Райдер видел, что она готова разрыдаться в любую минуту.

Теперь он больше не сомневался, что Назира права и Баллантайн действительно навещал ее той ночью. Ну и что из этого? Ребекка никогда не принадлежала ему, и он, в свою очередь, никогда по-настоящему не любил ее. Особенно сейчас, когда она уподобилась испорченному плоду. Эти мысли не напугали его. Нужно быть предельно искренним и не тешиться пустыми надеждами. Любит ли он ее? Впрочем, не стоит решать этот важный вопрос в неподходящем месте и в неподходящее время.

– Не буду мешать вашей работе, мисс Бенбрук, – пробормотал Райдер и повернулся, чтобы уйти. – Эмбер! – удивленно воскликнул он, увидев перед собой девочку. Они с Ребеккой так увлеклись беседой, что не заметили, когда она вернулась.

– И давно ты нас подслушиваешь? – строго спросила Ребекка.

– А что, дервиши действительно могут поймать Пенрода? – вместо ответа осведомилась озадаченная Эмбер.

– Конечно же, нет, – успокоила сестра. – Что за глупый вопрос! – Однако обе они едва сдерживались, чтобы не зарыдать от отчаяния. – В любом случае ты не должны подслушивать чужие разговоры и уж тем более называть капитана Баллантайна Пенродом. А сейчас иди сюда и помоги мне наполнить этот чан.

Но Эмбер выбежала из помещения и помчалась к консульскому дворцу.

«Бедный ребенок», – подумал Райдер, вдруг осознав, что в будущем их ожидают нелегкие дни.

По утрам, когда колокола на старой католической миссии извещали об окончании комендантского часа, женщины со всех концов города покидали свои руины, хижины и халупы и устремлялись к воротам арсенала за ежедневной порцией зерна. К тому моменту, когда отворялись ворота, там собиралась многотысячная очередь, хвост которой тянулся до самого порта. Это было живое олицетворение нищеты. Почти все они страдали от голода и болезней, а многие с трудом держались на ногах. Женщины стояли босиком, измученные и истощенные, а их маленькие дети плакали и дергали матерей за подолы юбок. И все сжимали в руках зерновые карточки, выданные секретариатом генерала Гордона.

У ворот арсенала дежурил египетский капитан с двадцатью вооруженными солдатами. Мешки с дуррой вытаскивали из склада по одному, и горожанам не разрешали входить на территорию арсенала. Генерал Гордон не хотел, чтобы жители видели, сколь ничтожно