Перед этим они позвонили Дону и Эйлин и спросили, не хотели бы они посидеть с внучкой. Те пришли в восторг от такой возможности. Хотя Фил и пытался говорить непринужденным тоном, они почувствовали, что что-то произошло, — многолетний опыт сработал лучше любых расспросов.

Фил увидел, как в дом входит Ник Лайнс: его голубой костюм резко контрастировал с полицейской лентой. На противоположном тротуаре в ожидании сигнала, когда можно будет войти внутрь, стояла Анни. Заметив приближающихся Фила с Мариной, она перешла улицу им навстречу.

— Где вы были, босс?

В глазах ее читалась целая гамма чувств.

— Я… ездил за более квалифицированным профайлером. — Он посмотрел на Марину, которая поздоровалась с Анни. — Итак, что тут у нас?

Фил старался держаться исключительно профессионально, как это было бы на любом другом месте преступления. Но это ему не вполне удавалось.

— Ну…

Анни огляделась по сторонам, пытаясь собраться с мыслями.

— Давай с самого сначала, Анни. Я прослушал твои сообщения, но все-таки введи меня в курс дела еще раз.

— Чуть больше часа назад нам позвонили. Сказали, что на тротуаре стоит человек, вокруг все в крови. Вызвали «скорую».

Ее глаза скользнули на то место на асфальте перед домом, где осталось темно-коричневое пятно. Вполне обычное пятно, которое по своему виду не отражало масштаба того, что здесь происходило.

— И где он сейчас?

— В Центральной больнице. Мы сначала подумали, что уже потеряли его. Но он, очевидно, еще держится.

— Это последняя информация оттуда?

Она кивнула.

— Они сейчас оперируют его. Он потерял очень много крови. — Ее глаза снова скользнули на тротуар. — Жуткое дело.

Фил кивнул и осмотрелся. Пташки тоже были здесь: блокноты раскрыты, руководят простыми полицейскими.

— А где Микки?

— Продолжает следить за яхтой. Решил не упускать эту ниточку из виду. Он подумал, что лучше него это никто не сделает.

— А Роза Мартин?

Анни пожала плечами.

— Понятия не имею, босс. Ее телефон не отвечает.

Сердце Фила забилось чаще.

— Где ее видели в последний раз?

— В управлении. Когда она разговаривала с Беном Фенвиком.

— Ч-черт…

Анни промолчала. Она понимала, о чем он подумал.

Он потер руками лицо. Попытался собраться с мыслями, сконцентрироваться. Потом бросил взгляд на Марину. Было приятно снова получить ее в свою команду. Почувствовать за спиной ее присутствие.

— Понятно, — сказал он. — Похоже, что теперь я исполняю обязанности старшего инспектора. Продолжим. Есть свидетели? Кто-нибудь знает, что здесь произошло?

— Человек, который нам позвонил, живет в доме напротив. Он видел, как старший инспектор вышел из этого дома и, покачиваясь, пошел по улице, одной рукой держась за живот, а другой размахивая чем-то. Как оказалось, это было его служебное удостоверение.

— Толково, — печально сказал Фил. — Представился таким вот образом.

— И это сработало. Кто-то сразу же вызвал «скорую». И это спасло ему жизнь.

— А что насчет жильцов этого дома? Их кто-нибудь видел?

— Нет.

— Но мы знаем, кто здесь живет? С виду похоже на жилье студента.

— Так и есть, — ответила Анни. — Я уже прошлась по дому до приезда бригады. Здесь проживает Марк Тернер, бывший бойфренд Сюзанны Перри. Дом арендован.

— Это тот парень, которого накануне вечером допрашивала Роза Мартин?

— Он самый. Она еще сказала, что считает его совершенно безвредным.

Фил вздохнул.

— Она просто молодец, что тут скажешь. — Он и не старался скрыть сарказм в голосе. — Марк Тернер живет здесь один?

Анни покачала головой.

— Со своей подружкой.

— И обоих их здесь нет. — Это было утверждение, а не вопрос.

Анни кивнула.

— Но мы их уже ищем. Сразу раздали полицейским их описание. — Она замялась. — Босс, то, что я сейчас скажу, вам не понравится.

Фил ждал. Взгляд его стал жестким.

— Эта его подружка… Как я уже сказала, я успела пробежаться по дому. И нашла кое-какие фотографии, бумаги…

— Не томи уже. Говори.

Анни вздохнула.

— Это Фиона Уэлч.

Микки продолжал вести наблюдение. И это его совершенно не радовало. Находиться всего через реку от того места, где разворачивались все события, только для того, чтобы следить за яхтой на случай, если ее хозяину в ближайшее время взбредет в голову вернуться сюда. Когда им с Анни позвонили и сообщили о нападении на Фенвика, он испытал полузабытое со времен работы в отделе по борьбе с наркотиками ощущение, когда вдоль позвоночника поднимается волна адреналина и от этого волосы на затылке приподнимаются. Он был готов. Кулаки крепко сжаты, губа закушена — готов к бою. Но потом они с Анни обсудили ситуацию, и он понял, что правильным решением будет, если он останется здесь, а она отправится на место преступления. Хотя сердце подсказывало ему совсем другое. Он был копом. Детективом. А ему приходится торчать здесь, чтобы задержать преступника и заставить его пожалеть о содеянном.

Но тот все не появлялся. А адреналин никуда не уходил. Он переполнял Микки, скребся внутри, словно пойманный в клетку зверь, который только того и ждет, когда представится возможность вырваться наружу.

Дожидаться пришлось не так уж долго. И когда момент настал, Микки не сразу смог поверить этому.

Он сидел в машине, чувствуя себя беспокойно и неуютно. Пока здесь находилась Анни, ему было, по крайней мере, с кем поговорить. Теперь же у него остался только приемник, и он, включив «Радио один», принялся слушать всякую послеобеденную бессмыслицу вперемешку с песнями, которые, приходилось признать, были ему совершенно незнакомы. Он уже хотел переключиться на «Радио два», но внутренний голос остановил его. Эта станция давала ему внутреннее спокойствие. С ней было связано его прошлое. Здесь работали с юности знакомые ди-джеи, которые крутили музыку, на которой он вырос. То, что Микки слушал эту радиостанцию, было равносильно обещанию, что он больше не станет пускаться в кутежи на четыре дня с кокаином и обильной выпивкой, где все происходило по накатанной схеме: в пятницу — ночь в клубе, поход на футбол — в субботу после обеда, потом снять девушку в баре и зависнуть с ней на все выходные, а в понедельник утром хвастаться перед друзьями своими сексуальными подвигами и крепостью собственного организма.

Он вздохнул. По правде говоря, какая-то его часть совершенно не хотела, чтобы он возвращался к этому; причем часть эта со временем становилась все больше и больше. Сейчас у него было кое-что поважнее, чем все это. Было желание снова начать работать головой, напомнить себе, ради чего он пошел учиться в университет. Из-за бурных похождений его, собственно, и перевели из отдела по борьбе с наркотиками. Он переживал за себя и за свое будущее. Но другая его часть жаждала продолжать веселую жизнь, и к чертям любые последствия! До сих пор ему удавалось сдерживать себя, но он не был уверен, что так может продолжаться постоянно.