Где-то на высоте в семь тысяч футов, Крис Ханко.

Все-таки я задремал, убаюканный мерными покачиваниями гномьего летала. Да-да, уснул, именно так. Понимаю, что поверить в это чертовски сложно — осознание, что жизнь твоя вручена хрупкому переплетению реек и шелка, а сразу за ним протерлась бездна в восемь тысяч футов, до краев наполненная пустотой, — так вот, осознание сего факта вроде бы не должно способствовать сну, аппетиту да и вообще любому признаку мало-мальски хорошего самочувствия.

Капрал Баррет, помнится, высказывался по схожему поводу. Человек, говорил он, заворачиваясь в пончо, — это такая подлая скотина, что способна привыкнуть ко всему. И преспокойно засыпал под аккомпанемент доносившихся с поля перед окопами стонов раненых и воплей баньши... оптимист чертов.

Что-то в его словах, наверное, было. Не знаю, правда, как обстоит дело с превосходством человеческой расы в данном вопросе, — мне довелось принять участие лишь в одном «сравнительном эксперименте», и, каюсь, я его блистательно провалил. Четыре года назад, в Додсонвилле. В камере нас было двое, я и гобл по кличке Черный Ык, а повесить нас должны были на рассвете. Гобл преспокойно продрых всю ночь, ну а я, соответственно, не сомкнул глаз... потому как чертов зеленошкурый храпел — решетка дрожала.

Вот и сейчас... разумеется, мне было страшно. Даже очень страшно. Первые минут двадцать. Потом стало скучновато. Возможно, если бы гномы догадались проделать в бортах своей леталки хоть какие-нибудь иллюминаторы, процесс полета выглядел бы куда интереснее. Увы — единственным доступным мне зрелищем была все еще слегка зеленоватая рожа подвешенного впереди Рысьева.

Проснулся же я оттого, что кто-то с достойно куда лучшего применения настойчивостью начал трясти меня за плечо.

— А? Что? Где?

— Просыпайтесь, Кристофер.

Открыв глаза, я увидел склонившегося надо мной незнакомого мужчину в кожаной глухой куртке и черной фуражке; ее ремешок проходил от виска к виску под подбородком.

— Просыпайтесь, Крис, — повторил он. — Ваш путь окончен.

— Мы что, уже в Шанхае?!

— Да.

— Орк забодай... я что, проспал неделю подряд?

— Нет, ну что вы! — Тип в фуражке рассмеялся. Смех у него был из тех, что обычно именуют заразительным: звонкий, рассыпчатый... прямо хоть отливай слитки и пробу ставь. — Вы спали всего лишь несколько часов.

На всякий случай я провел ладонью по щеке — никаких особо дикообразных зарослей на ней и впрямь не наблюдалось. Если не рассматривать всерьез версию о том, что меня коварно побрили во время сна, то...

— Вы хотите сказать, что за пару часов мы от Гавайев добрались до Китая?

— А что в этом такого удивительного?

— Послушайте, мистер... — начал я.

— Крукс.

— Мистер Крукс. Я, конечно, всего лишь простой парень с Пограничья и, возможно, чего-то недопонимаю... но даже я знаю, что ветер выдает сотню узлов не во всякий жуткий ураган. А чертова гномья игрушка не может лететь быстрее ветра!

На «Принцессе Иллике» прибор, измерявший скорость ветра, был. Я даже помнил, как он назывался, — ане-мо-метр! А был — потому что во время шторма он показал восемьдесят семь узлов, после чего сломался. Полагаю, от ужаса.

— Не может лететь быстрее ветра? — недоуменно переспросил Крукс. — Что за чушь? Кто сказал подобную нелепость?

— Гном.

— Ах, гном, — понимающе протянул Крукс. — И вы ему поверили?

Я мигом припомнил недавнее признание Малыша Уина — и мысленно наградил себя парой-тройкой эпитетов и дипломом «Первого Идиота Гонолулу».

— Разумеется, — Крукс, видимо, прочел ответ на свой вопрос по моему лицу, — гном вам солгал. На самом деле этот аппарат летит совсем по иным причинам.

— Магия.

— Нет. Он мчится силой звуковой вибрации, представленной четырьмя тысячами мельчайших серебряных колокольчиков, звук которых...

— Каких, к троллю в задницу, колокольчиков?!

— Серебряных, — без тени насмешки повторил Крукс. — Разве вы не слышите звон?

Звон я и в самом деле слышал, только он был какой-то... странный. Вдобавок, я слышал не только звон...

— Ффад мзарги!

Первое, что я сделал, проснувшись по-настоящему, — немедленно пожалел об этом. «Bundushathur» трясся, словно в лихорадке, а из-за бортов несся пронзительный вой.

— Что происходит? — голос Бренды был почти не слышен за свистом ветра и ревом, ответ же гнома я больше угадал, чем расслышал:

— Разламываемся!

— Па-аче-ему-у?!

На этот вопрос бригадир-пилот не прореагировал, полностью сосредоточившись на манипуляциях с рычажками, рычагами, рычажищами и прочим набором типично гномских амулетов, находившихся в пределах досягаемости его лап.

— Могу высказать предположение, — несмотря на отчаянность ситуации, Рысьев выглядел довольным, словно сытый кот.

— Ну?!

— В сферу обязательных интересов должности, которую я, — вампир слегка усмехнулся, — до недавнего времени занимал, среди прочего входило также пристальное наблюдение за прогрессом в области изготовления пороха. В том числе и гномьим. Конечно, сейчас я могу оперировать данными полугодовой свежести, но не думаю, что в данной области имел место радикальный прорыв...

— Граф, — не выдержал я. — Ты уверен, что у нас хватит времени выслушать не только вступление, но и основную часть твоей чертовой лекции?

— Уверен, ибо я уже к ней перехожу. С помощью электричества гномам удалось решить проблему синхронного зажигания. Но! Насколько мне известно, современный уровень технологии, в том числе, повторюсь, технологии гномьей, не позволяет добиться гарантированно равномерного сгорания пороховой шашки. Фон Вайт в своих ракетах пытался решить эту проблему с помощью дрессированных саламандр, но особых успехов также не добился — духи огня, как известно, слишком изменчивы и непостоянны.

— Но взлететь-то мы взлетели...

— В момент старта тягу создавала лишь одна, притом расположенная на оси симметрии, ракета. Тогда возникающие в силу вышеизложенной причины помехи нашему пилоту удавалось кое-как компенсировать. Сейчас же он попытался задействовать бустеры на крыльях... причем, как я понимаю, те из них, что были установлены дальше прочих.

— Кого-кого он там попытался задействовать?

— Не кого, а что, — педантично уточнил вампир. — Бустеры, иначе именуемые пороховыми ускорителями.

— Удивительное дело — летать еще толком не научились, а словечки особые уже навыдумывали!

— Да этому словечку в обед ровно три Эпохи стукнет!

— Во-во... а летать так за все это время толком и не научились! И что же не так с этими клятыми бустерами?