— М-м-м-хм-м-м…

— В Гринвичском парке?

— Угу.

— Это же… э… королевская собственность?

— Совершенно верно.

— Охраняемая, полагаю, особыми королевскими полицейскими силами?

— К чему вы клоните?

— Просто, по-моему, нарушать такого рода законы не в вашем стиле, — сказал Медина. — То есть рискуя тюрьмой.

— Это же само собой разумеется, — сказала она торжественно. — Мы, слейдовские сотрудники, никогда законов не нарушаем.

— Но…

— Ванесса Монтеро, с другой стороны, просто барменша и не столь щепетильна. Что до моей фирмы, то я как раз отправилась домой. И хорошо, поскольку это, — добавила она, прикасаясь лбом к его лбу, — немножко не укладывалось бы в рамки, если бы деньги все еще переходили из рук в руки.

Их быстрый поцелуй был прерван голосом капитана.

— Приветствую вас на борту «Миллениума Лондона», — объявил он через мегафон. — Мы находимся примерно в пятидесяти милях от Северного моря. Темза — приливная река, ее уровень поднимается и опускается на двадцать шесть футов…

Заурчал двигатель, и катер отошел от пирса.

— Сразу слева от вас, — продолжал голос капитана, — Ворота изменников — одна из первых лондонских улиц с односторонним движением.

Услышав смешки, Кейт обернулась посмотреть. Некогда зловещий проход теперь был перегорожен обомшелыми камнями.

— Также слева от вас Причал палача. Там привязывали пиратов и контрабандистов и оставляли захлебываться в поднимающемся приливе. Капитан Кидд был последним прикованным там, в тысяча семьсот первом году это было. А пивная с бревенчатым верхом чуть дальше — там, в мансарде, Чарльз Диккенс написал многие свои романы.

Вновь откинувшись в объятия Медины, Кейт смотрела на проносящиеся мимо ветхие пристани и склады, иногда перемежающиеся престижными многоквартирными зданиями, которые контрастировали со своим окружением, будто летающие тарелки.

— А теперь… Ванесса, — сказал Медина, сжав ее плечо, — вы и дальше будете меня мучить или все-таки расскажете, к каким выводам пришли вчера?

Кейт с улыбкой обернулась к нему.

— Ну хорошо. Помните состоящее из цифр сообщение, о котором мы говорили? Последняя страница манускрипта? Я убеждена, что соль в ней и что насчет Нефритового Дракона я ошибалась. Он вовсе не пытается скрыть от огласки эту информацию из опасения, что она каким-то образом выпотрошит его бумажник. Да, мотив его, видимо, деньги, но старается он завладеть сокровищем, а не предотвратить убытки.

— Значит, сообщение это каким-то образом ценно само по себе… а не как орудие шантажа?

Кейт кивнула и вынула из кармашка юбки листок бумаги.

— Помните, как вчера я сказала вам, что Кристофер Марло в мае девяносто третьего года вел расследование Московской компании? И обнаружил, что некто очень высокопоставленный заключил тайное торговое соглашение с берберийским пиратом?

Медина кивнул.

— Так слушайте, — сказала она, разворачивая листок. — «Самая возлюбленная и могущественная королева, я должен донести вашему величеству о предательстве. Ваш горбун…» — Подняв глаза, Кейт объяснила: — Марло имеет в виду Роберта Сесиля, который был горбат, а кроме того, важным лицом при дворе и одним из директоров Московской компании.

— Понял.

— «…ваш горбун, — продолжала читать Кейт, — украл оружие, которое затем выменял в море на сокровища. Если вы мне не верите, так поверьте собственным глазам. В земле под днищем корабля вблизи вашего древа узрите, что было найдено в его речном доме, и спросите его, откуда оно. Верный человек, похожий на высокий холм, скоро вернет вам похищенное у вас оружие…»

— Ее древо? — перебил Медина. — Вы знаете, о чем речь?

— Угу. Во времена Тюдоров в Гринвиче был королевский дворец. Там, где теперь Королевское военно-морское училище. Он был любимой резиденцией королевы Елизаветы. А в глубине парка находился дуб, который называли ее дубом. Словно бы ее родители — Генрих Восьмой и Анна Болейн — любили танцевать вокруг него, и, как говорят, Елизавета пряталась в его дупле, когда была девочкой.

— Так этот дуб все еще цел?

Кейт кивнула.

— И вы полагаете, что письмо Марло до королевы так и не дошло? Хотя бы в копии? И то, что он закопал, все еще там?

— Не исключено.

— Ну а этот… как его там? Э…

— Фелиппес?

— Ага. Ведь если бы Марло открыл, где спрятано сокровище, Фелиппес бы его забрал себе.

— Да, если бы сумел расшифровать записку Марло, — ответила Кейт. — Но не думаю, что ему это удалось. Ведь тогда были бы как-то расследованы обвинения Марло против Сесиля, но никаких сведений ни о чем подобном не сохранилось. В ту весну Сесиль не попал в немилость, и со временем он, а не граф Эссекс получил пост статс-секретаря. А позднее и сам был возведен в графы. Так что, по моему мнению, Фелиппес последнего сообщения Марло не прочитал. И вполне вероятно, этого не сумел сделать никто.

— До сегодняшнего дня. Боже мой! Как вам удалось?

— У меня было огромнейшее преимущество. Свой шифр Марло построил на поэме, над которой тогда работал, а опубликована она была только через пять лет после его смерти. Фелиппес, вероятно, знать не знал, что он ее пишет. Ну а я сразу нашла ее в Интернете.

— Но додуматься…

Кейт пожала плечами.

— Счастливая догадка.

— Как по-вашему, что это за сокровище? — спросил Медина. — Настоящий нефритовый дракон?

— Возможно. Марло упомянул богатства с Востока, а в эпоху династии Минь примерно тогда же китайские ремесленники много работали с нефритом. Да и драконы тоже были тогда популярной темой.

— Почему он его закопал, как вы думаете? Если он хотел его вернуть, так почему выбрал задворки ее дворца, а не обратился… к ее, ну, не знаю, камергеру или кому-нибудь еще?

— Возможно, ему требовался козырь. Его арестовали, ион был отпущен… так сказать, под залог. Над ним тяготело обвинение в атеизме, а он к тому же наступил на ноги двум самым могущественным людям в Англии. Фелиппес, наверное, был вне себя от бешенства, что Марло никак не установит личность контрабандиста, а Сесиль вряд ли был доволен тем, что Марло проник в его тайну и украл его сокровище. Думается, Марло искал способ, как уцелеть среди этой заварушки.

— Прочитав его последнее сообщение, вы теперь знаете, кто его убил?

— Сказать точно не могу, но кое-что прояснилось, — ответила Кейт. — Возможно, я говорила вам, что, согласно заключению дознавателя, имелось три свидетеля смерти Марло? Один был главным шпионом Сесиля, второй подвизался в сети Эссекса, и еще темный делец, а точнее — мошенник.

— Два шпиона и мошенник? Да, их слово имело вес, — сказал Медина с иронией.