оказавшимся в тысячу раз более жестоким, чем то, 21 августа 1968 г. Путин думал, что у него получится как у Брежнева, ан нет, не вышло. История не повторяется. И сейчас русское общество начинает приходить в себя после глубокого обморока 24 февраля 2022 и соучастия во зле в марте 2014. Алексей Навальный, лживые и нагло организованные псевдовыборы, сама безысходность бесконечной войны начинают отрезвлять нас. И тут этот ужасный теракт в "Крокусе", и опять бесконечная ложь власти и её вновь явное бессилие в защите граждан, которые хотят "жить как всегда". И ясное осознание очень многими, что "как всегда" нет и уже никогда не будет после Украины, Сирии, после Алеппо и Бучи. Наступает возвращение сознания, и вот тут то и кстати манифест Солженицына, изданный полвека назад. Он вновь актуален. Да, много букв. Но иногда читать и думать - полезно и даже, жизненно необходимо. Жить не по лжи! Когда-то мы не смели и шёпотом шелестеть. Теперь вот пишем и читаем Сам-издат, а уж друг другу-то, сойдясь в курилках НИИ, от души нажалуемся: чего только они не накуролесят, куда только не тянут нас! И ненужное космическое хвастовство при разорении и бедности дома; и укрепление дальних диких ре-жимов; и разжигание гражданских войн; и безрассудно вырасти¬ли Мао Цзе-дуна (на наши средства) — и нас же на него погонят, и придётся идти, куда де-нешь¬ся? и судят, кого хотят, и здоровых загоняют в умалишённые — всё «они», а мы — бессильны. Уже до донышка доходит, уже всеобщая духовная гибель насунулась на всех нас, и физическая вот-вот запылает и сожжёт и нас, и наших детей, — а мы по-прежнему всё улы¬баем¬ся трусливо и лепечем косно¬язычно: — А чем же мы помешаем? У нас нет сил. Мы так безнадёжно расчеловечились, что за сегодняшнюю скромную кормуш-ку отдадим все принципы, душу свою, все усилия наших предков, все возмож-ности для потом¬ков — только бы не расстроить своего утлого существования. Не осталось у нас ни твёрдости, ни гордости, ни сердечного жара. Мы даже всеобщей атомной смерти не боимся, третьей мировой войны не боимся (мо-жет, в щёлочку спрячемся), — мы только боимся шагов граждан¬ского муже-ства! Нам только бы не оторваться от стада, не сделать шага в одиночку — и вдруг оказаться без белых батонов, без газовой колонки, без московской про-писки. Уж как долбили нам на политкружках, так в нас и вросло, удобно жить, на весь век хорошо: среда, социальные условия, из них не выскочишь, бытие определяет сознание, мы-то при чём? мы ничего не можем. А мы можем — всё! — но сами себе лжём, чтобы себя успокоить. Никакие не «они» во всём виноваты — мы сами, только мы! Возразят: но ведь действительно ничего не придумаешь! Нам закляпили рты, нас не слушают, не спрашивают. Как же заставить их послушать нас? Переубедить их — невозможно. Естественно было бы их переизбрать! — но перевыборов не бывает в нашей стране. На Западе люди знают забастовки, демонстрации протеста, — но мы слишком забиты, нам это страшно: как это вдруг — отказаться от работы, как это вдруг — выйти на улицу? Все же другие роковые пути, за последний век отпробованные в горькой рус-ской истории, — тем более не для нас, и вправду — не надо! Теперь, когда все топоры своего доруби¬лись, когда всё посеянное взо¬шло, — видно нам, как за-блудились, как зачадились те молодые, самонадеянные, кто думали террором, кровавым восстанием и гражданской войной сделать страну справедливой и счастливой. Нет, спасибо, отцы просвещения! Теперь-то знаем мы, что гнус-ность методов распложается в гнусности результатов. Наши руки — да будут чистыми! Так круг — замкнулся? И выхода — действительно нет? И остаётся нам только бездейст¬венно ждать: вдруг случится что-нибудь само? Но никогда оно от нас не отлипнет само, если все мы все дни будем его признавать, прославлять и упрочнять, если не оттолкнёмся хотя б от самой его чувствительной точки. От — лжи. Когда насилие врывается в мирную людскую жизнь — его лицо пылает от са-моуверен¬ности, оно так и на флаге несёт, и кричит: «Я — Насилие! Разойдись, расступись — раздавлю!» Но насилие быстро стареет, немного лет — оно уже не уверено в себе, и, чтобы держаться, чтобы выглядеть прилично, — непре-менно вызывает себе в союзники Ложь. Ибо: насилию нечем прикрыться, кро-ме лжи, а ложь может держаться только насилием. И не каждый день, не на каждое плечо кладёт насилие свою тяжёлую лапу: оно требует от нас только покорности лжи, ежедневного участия во лжи — и в этом вся верноподдан-ность. И здесь-то лежит пренебрегаемый нами, самый простой, самый доступный ключ к нашему освобождению: личное неучастие во лжи! Пусть ложь всё по-крыла, пусть ложь всем владеет, но в самом малом упрёмся: пусть владеет не через меня! И это — прорез во мнимом кольце нашего бездействия! — самый лёгкий для нас и самый разрушительный для лжи. Ибо когда люди отшатываются ото лжи — она просто перестаёт существовать. Как зараза, она может существовать только на людях. Не призываемся, не созрели мы идти на площади и громогласить правду, вы-сказывать вслух, что думаем, — не надо, это страшно. Но хоть откажемся го-ворить то, чего не думаем! Вот это и есть наш путь, самый лёгкий и доступный при нашей проросшей ор-гани¬ческой трусости, гораздо легче (страшно выговорить) гражданского непо-виновения по Ганди. Наш путь: ни в чём не поддерживать лжи сознательно! Осознав, где граница лжи (для каждого она ещё по-разному видна), — отступиться от этой гангрен-ной границы! Не подклеи¬вать мёртвых косточек и чешуек Идеологии, не сши-вать гнилого тряпья — и мы поражены будем, как быстро и беспомощно ложь опадёт, и чему надлежит быть голым — то явится миру голым. Итак, через робость нашу пусть каждый выберет: остаётся ли он сознательным слугою лжи (о, разумеется, не по склонности, но для прокормления семьи, для воспитания детей в духе лжи!), или пришла ему пора отряхнуться честным че-ловеком, достойным уважения и детей своих и современников. И с этого дня он: — впредь не напишет, не подпишет, не напечатает никаким способом ни еди-ной фразы, искривляющей, по его мнению, правду; — такой фразы ни в частной беседе, ни многолюдно не выскажет ни от себя, ни по шпаргалке, ни в роли агитатора, учителя, воспитателя, ни по театральной роли; — живописно, скульптурно, фотографически, тех¬нически, музыкально не изобразит, не сопроводит, не протранслирует ни одной