— Неужели? — Мое тело, даже не дожидаясь приказа мозга, рванулось к компьютеру, рука схватила мышку, навела на иконку почтовой программы.

Джерри подскочил сзади, потащил меня к себе.

— Что ты делаешь? Ты же не умеешь пользоваться компьютером. Хочешь что-нибудь нарушить? Тесс…

— Если у тебя нет романа, как ты объяснишь это?! — Я отпихнула его плечом, довольно сильно. Рука дрогнула, мышка щелкнула не там, где надо. Открылось какое-то приложение, затем другое.

Я в отчаянии елозила мышью по окошкам, пытаясь от них избавиться.

— Проклятие, где же оно? Где?

— Да прекрати ты! — Он схватил меня за руку, но я вырвалась. На экране открывались все новые окна; одно предлагало удалить документ. — Да что ты творишь! Немедленно прекрати!

Джерри с силой оттащил меня от компьютера.

— Прекрасно понимаю, почему ты нервничаешь! Ты будешь счастлив, если я сейчас извинюсь и послушно исчезну в спальне. Если уйду с дороги и позволю тебе и ей наслаждаться друг другом, притворюсь, что ничего не видела!

— Да о чем ты толкуешь? Что ты пыталась найти в моем компьютере? Я ничего не понимаю.

— Я хотела найти это дерьмовое письмо от Сьюзен!

На мгновение Джерри умолк, изумленно глядя на меня. Впервые за много лет брака я выразилась вслух так грубо — доселе бранные слова никогда не слетали с моих губ.

Очнувшись от шока, муж торопливо прикрыл дверь.

— Успокойся, Тесс. Подумай об отце! Ты так раскричалась, что он может услышать. — Он попытался меня обнять, но я снова вывернулась.

— Какой удобный предлог для смены темы! — ядовито прошипела я. Однако даже упоминания об отце хватило, чтобы ярость слегка утихла.

Ловкий манипулятор! Он всегда знал, как расставить приоритеты! Проклятый Джерри! Чертова Сьюзен!

— Так что ты говорила о письме?

— Я его просмотрела. Оно от твоей помощницы.

— От Сьюзен?

— Да, от Сьюзен! — Я со смесью любопытства и вызова смотрела на Джерри.

— Думаю, тебе лучше умыться холодной водой, чтобы прийти в себя, — посоветовал муж, и глазом не моргнув. У него всегда была хорошая реакция, а мир бизнеса научил скрытности. — С тобой творится что-то странное. Мне, конечно, очень жаль твоего отца, и я понимаю твои чувства, но столь сильный всплеск эмоций тебе не свойствен. Вместо того чтобы уделить время отцу, ты почему-то набросилась на меня, словно я виноват во всех бедах.

— Речь не о моем отце. — Нельзя было сказать, что я взяла себя в руки, но по крайней мере уже могла мыслить более-менее трезво. — Открой ее письмо.

Джерри глянул на монитор, наклонился, щелкнул мышкой.

— Не знаю, о каком письме речь. В ящике нет новых сообщений. И зачем Сьюзен вообще стала бы мне писать, если можно позвонить? Кстати, я говорил с ней чуть больше часа назад, когда был в аэропорту Дублина. Она уже сообщила мне последние новости из офиса.

Да уж, подумала я с горечью, словно ни о чем другом вы говорить не могли!

Чуть больше часа назад? Значит, Джерри позвонил Сьюзен даже раньше, чем мне.

Я напрягла память, пытаясь сообразить, как устроена почтовая программа.

— Ты ищешь в новых посланиях, а надо смотреть в прочитанных. Открывай, — велела я ледяным тоном.

— Нет. — Впервые его зрачки дернулись, в них отразилось что-то… Сомнение? Страх? — Я не собираюсь становиться жертвой твоего психоза. Я не буду…

— Открывай, Джерри! Если этого не сделаешь ты, сделаю я! Я простою на пороге кабинета весь день, чтобы ты ничего не удалил из ящика в мое отсутствие. Так что даже не пытайся, мой тебе совет.

— Тесс, ты ведешь себя очень странно. Может, ты на успокоительных? Я понимаю, что в подобных обстоятельствах допустимо превысить норму…

— Ты откроешь письмо или нет?

— Нет.

— Что ж, придется позвать моего свидетеля, Фредерика. Он тоже видел письмо. — Я взялась за ручку двери, собираясь выйти, но Джерри подскочил ко мне.

— Ярсо? Ты говоришь о нем? Он здесь? Он что, шарил в моем компьютере?

— В нашем компьютере, Джерри, в нашем доме. Мы ведь муж и жена, забыл? Что мое — твое, и наоборот. И никто не копался в нашем компьютере. Фредерик хотел проверить свою почту, и я привела его сюда. И что бы ты сейчас ни лепетал, письмо было, и я его видела. Ты спросишь: какого черта я его открыла? Ах, какая я глупая и невоспитанная, прости! Подумала, что Сьюзен прислала важное сообщение, о котором следует незамедлительно сообщить тебе. Опасная наивность, не так ли?

Джерри стоял неподвижно, словно статуя.

— Ладно, — произнес он очень медленно. — Ты видела письмо, и что в нем оказалось криминального?

— А ты открой. Сам посмотри.

— Я уже сказал, что не стану этого делать. Мне не нравится, когда меня принуждают совершать нелепости. Ты у нас, как выясняется, опытный пользователь; вот и расскажи, что было в письме.

Мне снова стало дурно, когда перед глазами возникло изображение двух полных красивых грудей. Отвечая мужу, я подбирала слова с особой тщательностью, словно они были острыми и могли меня поранить.

— Фото женской груди. Груди Сьюзен Вителли Мур. Судя по всему, эта грудь по тебе скучает.

— Прошу прощения? — Удивительно, но на мгновение я почти поверила тому, что его шок искренен.

Джерри запустил руки в волосы, потеребил их, затем руки упали вдоль тела.

— Но это смешно, Тесс! Чего ты напридумывала? Наверное, это пошутил кто-то из сотрудников, скачал с сайта эротическое фото и…

— На шее висело украшение, которое ты подарил ей на Рождество. Нет, которое я подарила!

Джерри рухнул — иного слова не найти — в кресло и схватился за голову. Это было лучшим подтверждением моей правоты.

— Какой красивый жест, — процедила я сквозь зубы, резко развернулась и вышла из кабинета.

Какая горькая победа!

Я села за туалетный стол и устало взглянула на свое отражение в зеркале. На меня смотрела всклокоченная, взбешенная горгона.

Я не знала, что делать дальше. Взяла из открытой шкатулки кулон со стразами Сваровски в виде бабочки, давний подарок Джерри.

Мы гуляли по старинному кладбищу на острове Сан-Микеле в Венеции. Имея в запасе всего лишь уик-энд (все, что мог позволить себе муж), мы успели поссориться. Шел 1993 год. Дети были еще маленькими, поэтому пришлось оставить их с Ритой.

Кладбище Сан-Микеле — одно из любимых туристами мест, его рекомендует каждый гид. Погода была осенней, серой, туманной, но теплой и прекрасно подходила для прогулки. Мы с Джерри блуждали среди старинных надгробий, наслаждаясь покоем. Мы разглядывали выцветшие фотографии, похожие на рукописные портреты. Некоторые надгробья относились к девятнадцатому веку, когда искусство фотографии только зарождалось. Позы людей, изображенных на потускневших овальных портретах, выглядели наигранными, театральными и оттого навевали грусть. Мне казалось печальным, что на эти могилы приезжают не близкие родственники (которых давно нет в живых), а любопытные туристы.