– Метки жертвы, – хмыкнула она, царапая большим пальцем израненную ладонь.

– Да, это так, – вздохнула статуя.

– Расскажи мне все! – Сая обернулась так резко, что кусты вокруг нее превратились в дымку.

– Ты уже многое знаешь. Это правда, что твой предок разрушил мой дом – как правда и то, что я разрушил его. В свое оправдание могу лишь сказать, что с моей стороны это была праведная месть, но вряд ли такое оправдание понравится потомку вандов… Если бы ты знала, Сайарадил, какими страшными были те дни! Ксайгал, мой друг, мой возлюбленный брат, не удовлетворился миром на равнинах и возжелал покорить все Обозримые земли под своей властью! Я был единственным, кому он предложил вступить в союз. Мне было больно видеть, во что его превратила власть. Я отказался и, понимая, что друзьями нам больше не быть, отослал своих учеников подальше от леса… Кто же мог вообразить, что твой предок ополчиться не только на меня, но и на весь народ моах, разрушив Сковос, священный не только для северного народа, но и для всех равнин?

Голос стих, и, словно повинуясь ему, сад исчез. Перед Сайарадил пронеслись смазанные картины: из праха восставали города, канувшие в вечность; вековые леса, овеянные прохладой, появлялись из тумана; фруктовые сады манили сочными плодами и ароматами цветущих розариев; величественные дворцы поражали роскошью залов, отделанных золотом и мрамором; прекрасные девы, облаченные в невесомых одеяниях, танцевали в уединенных беседках, – и тут же появились могучие армии, марширующие нога в ногу; покоренные города объяло багровое пламя; роскошные дворцы опустели, разграбленные до основания; кровь прекрасных дев пропитала тонкие одежды…

То были воспоминания Лейва, первожреца Земли, которого вот уже тысячу лет величали не иначе, как великим, – а, может, это были просто смазанные картины, которые рисовало его воображение, тысячу лет запертое в бескрайнем белом тумане. Сайарадил оставалось лишь догадываться, где правда.

Видения исчезли, когда голос зазвучал вновь:

– Вей-Рэн и Мехред не пожелали остаться в стороне. Когда война охватила все народы, я понял, что мы разрушили все то, что сами создали. Порицая вождей за их жадность и жестокость, мы стали такими же, едва дорвавшись до власти… Мне не оставалось ничего, кроме как бросить братьям вызов на поле боя. Я знал, что у меня не получится уничтожить трех самых могущественных магов Обозримых земель в одиночку. Тогда я сделал то единственное, что было возможно для меня, как мага Земли – запечатал наши тела в валун, который валялся неподалеку. Каменная клетка ограничила их силы, позволяя мне удерживать из внутри. Оставалось лишь надеяться, что мои ученики поймут, что именно я хотел… И они поняли! Воистину, у меня были лучшие из учеников! С помощью сети рун им удалось превратили камень-могилу в перепутье – связующий канал между миром живых и мертвых. Они сделали также каменный талисман, который соединял воедино границу рунного узора. Испещренный рунами камень стал своеобразным замком, а талисман – ключом, призванным его закрыть. Случись так – и наши духи отправились бы в царство мертвых, а мертвые тела остались бы внутри камня! Чем не прекрасная смерть? Ритуал был чрезвычайно прост! Но было лишь одно условие: ритуал требовал крови наших потомков. Всего одна крохотная капля жертвенной крови… Мой сын и дочь Вей-Рэна были отмечены первыми. Если бы ритуал был проведен сразу, руны не высосали бы из них всю жизненную силу! Но время шло, камень так и не получил кровь четырех, поэтому руны убили тех, кто получил метку… Я не помню, как звали дочь Вей-Рэна. Моего сына звали Аар. Он не пошел в меня – любил работать руками и был совершенно лишен магического дара, а потому оказался бессильным перед ненасытной жаждой рун. Я все равно что своими руками убил собственного сына, – в голосе послышалась лютая тоска. – Сын Мехреда был запечатан позже, но вот потомков Ксайгала найти так и не удалось. Ритуал не был проведен. Отчаявшись исполнить мою волю, ученики увели обескровленный войной народ моах на север; лишь один из моих последователей остался в священном лесу хранить секреты рунной магии на тот случай, если чудо все же произойдет. Ключ от Саркофага был передан народу назаров… И вот ты пришла, Сайарадил! – голос замолчал, сорвавшись.

– Почему ты не рассказал мне об этом раньше? – спросила Сая, заглянув статуе в глаза.

Ей показалось, что та отвела взгляд.

– А ты бы поверила бесплотному голосу в твоей голове? – насмешливо спросил голос.

– И что теперь? Ты ждешь, что я спасу тебя? – раздраженно спросила Сая.

– Не меня, а нас всех, – поправила статуя.

– И как же я должна это сделать?

– Запечатать перепутье. Ритуал сложен, но мой ученик расскажет тебе о нем.

– Почему он сам не может провести его?

– Для этого нужно быть возле Саркофага, а этот глупец, как я понимаю, соединил свою кровь с лесом. Ему не добраться до Эндроса.

Голос замолчал, словно ставя Сайарадил перед фактом: кроме нее проводить ритуал было некому. А если она откажется…

– Если откажусь, то умру? – с вызовом спросила Сая.

– Ты – маг, и не умрешь так просто. У тебя в распоряжении пара десятков лет до того, пока руны высосут из тебя жизнь, – тихо сказал голос.

– Значит, я могу просто прожить отпущенную мне жизнь и уйти, так и не проведя ритуал? – прищурилась Сая.

– Можешь. И я не стану тебя винить. Я смею лишь просить…

Видение сада смазалось и исчезло. Белый туман, подступивший было, хлынул в стороны: вокруг Сайарадил образовалась пустота – бескрайнее, черное пространство, мириады сверкающих огоньков и огромный голубой шар внизу.

– Я уже была здесь, – сказала Сая. – Это ведь наш мир?

– Твой мир, – прозвучало над ухом. – А теперь представь Эндрос!

Сайарадил закрыла глаза и вдруг ухнула внизу, проносясь сквозь пространство. Черная пустота исчезла: впереди показались пики башен, возвышающиеся над зелеными кронами деревьев.

– Представь свой дом.

Сая вообразила: отвесные стены без окон и покатая крыша, внутренний двор, окруженный стройным рядом белых колонн, журчащий фонтан, фрески на стенах… И вот – родной дом как на ладони раскинулся внизу. Сайарадил смотрела на него с высоты птичьего полета. Мимо нее – снизу, сверху, по сторонам – продолжали проноситься видения, чаще – смазанные, лишь изредка отчетливые.

– Это один из даров вашего рода, – пояснил голос. – В мои времена таких, как ты, называли зрящими. Особое свойство скрыто в твоих глазах: ты можешь видеть вдаль сквозь пространство или сквозь время, можешь даже разглядеть то, что человек прячет