Распоряжения были краткими, вопросы – только по существу. Несколько групп Орловский перевел в те комнаты, которые обеспечивали более удобный обстрел подступов, но в целом остался доволен импровизированной обороной. Боеприпасов хватало, артиллерии у противника не было, следовательно, держаться можно было достаточно долго. Если, конечно, банда вообще будет пытаться взять огрызающийся огнем дом, а не переключит внимание на что-нибудь более безопасное. Все-таки это была не регулярная часть, получившая приказ занять конкретные объекты…

Снаружи тоже все было в порядке. Орловский обошел периметр обороны, распорядился стрелять лишь залпами, если же отходить, то звеньями, прикрывая друг друга.

– Ни в коем случае не бежать. Вид бегущего противника вызывает стремление преследовать его. Запомните: перед вами банда. Ее цель – пограбить, а не воевать. Получат хороший отпор, больше не сунутся. Увидят ваши спины – будут гнаться, пока всех не перебьют. Понятно?

– Так точно, ваше высокоблагородие! – почти по уставу, лишь несколько вразнобой отозвались солдаты.

– А понятно, так действуйте.

В том, что отвыкшие от опасностей запасные сумеют действовать, Орловский несколько сомневался. Только вида не подавал. Главное – чтобы люди сами верили в себя, тогда никакой банде их не одолеть.

Орловский уже собрался возвращаться к дому, когда дальше по улице торопливо грянуло несколько выстрелов.

Солдаты сразу насторожились. Их настроение заколебалось между желанием показать всем, какие они молодцы, и элементарным стремлением сбежать куда-нибудь подальше.

– В шеренгу! Для стрельбы с колена! – тихо скомандовал Орловский.

Его тон подействовал. Солдаты послушно опустились на колено. Лязгнули затворы, и две дюжины винтовок уставились во тьму.

Впрочем, не совсем во тьму. Из-за облаков наконец-то выглянула луна, и улица не тонула больше в кромешном мраке. Метров за сто можно было разобрать людские силуэты, а большего пока и не требовалось.

Вновь несколько выстрелов, жалобный скулеж убиваемых собак, и в поле зрения появилось три бегущих к площади человека.

– Может, наши, ваше высокоблагородие? – предположил унтер Синельников. Тот самый, который так и не расстался с полученным на фронте крестом.

– Увидим, – коротко процедил Орловский.

Как ни быстр был обмен репликами, однако беглецы неслись так, что за это время сумели преодолеть большую часть разделяющего их расстояния.

Впереди троицы действительно несся Семен, и концы клетчатого шарфа развевались в воздухе, подчеркивали развитую скорость. Солдаты несколько отстали, причем оба, Орловский отметил это сразу, так и не бросили винтовки.

Что ж, уже неплохо. Те, которые спасались у вокзала, быстро избавились от мешавшего им оружия.

Орловский сделал несколько шагов вперед и остановился на пути беглецов:

– Что?

– Там… идут… – Семен никак не мог восстановить дыхание. Вид у него был таким, будто, не задержи его Георгий, он был готов без остановки пробежать весь город.

– Кто? – с наигранным непониманием спросил Орловский.

– Что? – в свою очередь удивился Семен.

– Не что, а кто. Кто идет? – уточнил Георгий.

Среди напряженных солдат послышались смешки.

– Эти… Как его? Бандиты.

– А вы уверены? В темноте можно и спутать, – уже серьезно произнес Орловский.

На его памяти стрельба по своим велась не один раз. А уж в нынешней обстановке, где чужие – практически вчерашние свои…

– Не наши энто, ваше высокородие, – вместо Семена ответил один из сопровождавших его солдат. – У энтих всех белые повязки на рукаве, чтоб, значится, не спутать. И опять-таки стрелять в нас стали, едва заметили. Ни вопросов, ничего.

Да, о том, чтобы отметить защитников Смоленска каким-нибудь знаком, Орловский не подумал. Привык к ситуациям, когда врага выдает форма.

Или хорошо, что не подумал? В голову все равно бы ничего не пришло, кроме тех же повязок. На будущее надо будет иметь в виду нечто более неординарное.

– Сколько их?

– Не успели разобрать. Однако немало, и идут как раз на нас ровно стая волков, – вновь проговорил тот же солдат.

Орловский посмотрел на луну, на шеренгу людей, отчетливо видимых в ее свете, и коротко распорядился:

– В цепь! Ложись!

Сам он отступил под прикрытие дерева, укрываясь не от возможных пуль – избави Боже! – лишь от взглядов противника. Теперь на улице в открытую продолжал стоять лишь Семен.

– Я сказал: ложись!

Кто-то дернул незадачливого филера за штанину. Другой тихонько прикрикнул. Пришлось Семену залечь рядом со всеми, хотя никакой пользы в такой ситуации от него не было.

А еще через полминуты в поле зрения показалась толпа. Сколько в ней было людей, понять на самом деле было невозможно. Улица, свет луны, чуть дальше – темень. А вот повязки на рукавах слабенько белели.

Орловский выждал еще немного. Тут главное – подгадать момент, когда подойдут поближе, но еще не заметят. Вот сейчас…

– Огонь!

Нервное напряжение разрядилось дружным залпом, и сразу всем стало не до отвлеченных переживаний.

Торопливо клацнули затворы, послали в патронники очередную смерть.

– Огонь!

А там, дальше, уже творилось нечто неописуемое. Не ждавшие отпора бандиты торопливо заметались, кто-то упал, кто-то тихонько завыл от боли, кто-то, не то более трусливый, не то более здравомыслящий, бросился удирать… И только открыть ответный огонь никому не пришло в голову.

Пяти залпов хватило вполне. С десяток врагов остались лежать, остальные рассеялись. Был бы день, Орловский обязательно бросился бы в преследование. Но ночь имеет свои особенности. Тут мигом можно поменяться ролями. Да и бандитам ничего не стоит спрятаться за заборами, а на тщательный осмотр всех дворов нет людей.

– Молодцы! Поздравляю с успехом!

И такой подъем духа вызвала легкая победа, что стрелки дружно рявкнули согласно дореволюционному уставу:

– Рады стараться!

Только титула не прибавили, да и то потому, что не знали звания своего командира.

– Рядовой Курицын! – Никаких фамильярностей ни в бою, ни в строю Орловский не признавал.

– Я, ваше высокоблагородие! – Иван Захарович вскочил.

Он тоже не обижался на смену обращения. Понимал обстановку.

– Возьми Семена. Сообщите на другие заставы. Пусть приготовятся к бою. Бандиты могут попытаться пройти соседними улицами.

– Слушаюсь!

Курицын подхватил недавнего филера и исчез с ним во тьме.

На месте короткого боя воцарилась тишина. Лишь постанывал кто-то из раненых бандитов, да еще дальше слышался тихий от расстояния гомон многих голосов.