его плечом. – Был суд богов в Такамагахаре, и та девочка, что… молилась мне, стала свидетелем моего провала. Я даже сам не знаю, убил ли их я, или это было совпадением, случайностью. Я бы никогда не совершил такого по своей воле, веришь? Только боги не стали разбираться, им хватило слов маленькой испуганной, осиротевшей девочки, чтобы сначала заточить меня на много лет в темнице, а потом лишить всех сил и даже облика. Я стал смертным, но не совсем. – Он горько и зло оскалился. – Часть моих сил, которые они не смогли у меня отобрать, превратились в веер, лишь он продолжал напоминать мне о мести. Поэтому, когда мне предсказали, что я найду то, что поможет, в школе на горе, я недолго думал. В Дзисин так кичатся той победой над страшным демоном, что разузнать подробности о мече Дзайнин было не особенно сложно. Как и сделать вывод.

– Тебя обманули, а я обманулся сам, – подытожил Кента. – Неужели мы стали теми, кто вернет в мир демона, которого смогли побороть лишь усилиями стольких сильных экзорцистов прошлого?

Хизаши протянул руку к огню и зашипел, когда пламя едва не лизнуло кожу.

– Теперь, выслушав тебя, я ясно вижу, насколько Учида был прав. Он сказал, что меня использовали. Этот Конран-но ками… Какая наглость, изображать из себя бога.

– Ты же их ненавидишь.

– Ненавижу, но они свое место хотя бы чем-то да заслужили. Так что Конран-но ками я ненавижу сильнее.

Они еще немного поговорили про то, какой путь Хизаши проделал вместе с их общими друзьями, и Кента не мог не удивиться, как Хизаши переступил через себя множество раз – ради него.

– Нет таких слов, которыми я мог бы отблагодарить тебя, – сказал Кента. – И нет таких слов, которыми я мог бы выразить, насколько сожалею о том, что тебе довелось пережить прежде.

– Что было, то прошло, – отмахнулся Хизаши. – Жалость мне не нужна.

– Тогда я помогу тебе.

Мацумото понял не сразу, его взгляд из настороженного сделался удивленным, а потом даже немного виноватым.

– Месть это не для тебя, Кента, – в итоге сказал он. – Я разберусь сам, ты уже достаточно пострадал за мои грехи.

– Ты не понял? – нахмурился Кента. – Теперь мы оба завязли в этом, пусть и по разным причинам, и в разное время, но для меня уже нет пути назад. Оно, – он прижал ладонь в груди, – еще во мне. Лже-божеству нужен был его меч, чтобы вернуться из Ёми, куда его отправили двести лет назад, и он отчего-то решил, что в этом ему поможешь ты. Но и я ему нужен, потому что каким-то образом мое тело подошло на роль его вместилища. Мы с тобой части одного целого.

– Кента…

Мацумото опустил лицо, и челка закрыла от Кенты выражение его глаз. Опущенные плечи, согнутая спина – весь облик источал скорбь, и Кента с трудом удержался от того, чтобы не попытаться утешить Хизаши. Это бы унизило его гордость.

– Возможно, все еще хуже, чем ты думаешь, – наконец произнес Хизаши, не поднимая головы. – Если мое имя Ясухиро, но я этого даже не помню, кем я был до того, как начал осознавать себя хэби? Конран-но ками известно обо мне то, чего не знаю я сам. Он назвал мне свое имя, однако я был ослеплен болью и гневом. Почему мне кажется, что нас с ним связывает нечто большее, чем его план заставить меня выкрасть меч из Дзисин?

– Мы все узнаем, обещаю, – твердо сказал Кента. – Тот, кто оболгал тебя перед богами и заставил мою семью страдать, получит по заслугам, клянусь честью!

Это стало последним, что было произнесено у очага в заброшенном доме. Оба слишком вымотались и ослабли, чтобы и дальше тратить время на разговоры, и как бы ни страшило это странное место, они легли возле ирори прямо на холодный пол и уснули. Кенте впервые ничего не снилось, он просто провалился в сон, а потом открыл глаза и обнаружил, что наступила ночь. В груди было тесно и тревожно, казалось, что-то ворочается внутри, не находит покоя, злится. Хизаши спал, свернувшись клубочком, его спутанные волосы рассыпались вокруг головы и чуть серебрились в лунном свете, проникающем с улицы сквозь окно и многочисленные щели. Он выглядел спокойным, но при этом таким беззащитным, лишившимся твердой чешуи вечного притворства. Кента вышел на улицу, чтобы ненароком не разбудить его, и запрокинул голову: звезды смотрели равнодушно, им не было дела до его стремлений и надежд, они сверкали с небесной вышины задолго до рождения Кенты и не прекратят и после его смерти.

– Я буду бороться, – пообещал он им.

Мама наверняка понятия не имела, что с ним творится, и он надеялся, ей и не придется узнавать. Если он справится – если они справятся, – то все это может остаться лишь черным эпизодом из прошлого, то, о чем он расскажет своим внукам зимней ночью как страшную сказку.

Кента бросил взгляд туда, где за деревьями пряталась затопленная низина. Она источала угрозу, Кента ощущал ее всем своим существом, и, возможно, поэтому старик Исао привез их сюда. Почему – им предстоит разобраться самостоятельно. Кента постоял еще немного, пока не замерз, и, вернувшись под крышу, лег поближе к Хизаши, чтобы даже во сне быть уверенным – он здесь.

* * *

– Почему ты думаешь, что это нам чем-то поможет? – недовольно спросил Мацумото на следующее утро, когда вместо завтрака они направились к озеру в долине, и Кента нырял уже много раз, совсем продрогнув, но не находил ничего интересного, кроме неровного дна да мелких косточек. Похоже, животные частенько заканчивали здесь свои жизни. Хизаши сидел на берегу и с ленивым интересом поглядывал за Кентой.

– Сам посуди, это явно не обычное озеро, раньше здесь наверняка было что-то, деревня, храм, не знаю. – Кента выбрался из воды и потряс волосами. Брызги долетели до Хизаши, и тот поежился.

– Тогда не изображай каппу, а проплыви под ториями, – посоветовал Хизаши. – Если, конечно, тебе просто не в удовольствие купания в такую холодину.

– Не так уж и холодно, – не моргнув глазом солгал Кента и зябко потер голые плечи. – И почему ты сразу не сказал?

– Уж прости, – буркнул Хизаши. С утра он был не в духе, но на боль не жаловался, может, терпел, может, его злило что-то другое. Или он вообще жалел о вчерашних откровениях, хотя об этом Кента старался много не думать. Его как раз минувший день успокоил и подкрепил решимость.

Кента снова полез в озеро.