Усталый человек средних лет в сером полувоенном мундире, на левом рукаве которого виднелась нашивка с диким конём Кайясов, задал мне пару десятков вопросов и перенаправил к другому дознавателю. Всё проходило спокойно и буднично, без излишней спешки и суеты. Второй тайный стражник, с которым я пообщался, оказался подданным Канимов. Он ещё раз опросил меня и прочитал предыдущий протокол. После чего дознаватель выслушал объяснение, что мои документы были на руках у Плетта, который оставил их в Йонаре, и отпустил меня отдыхать.

Что будет дальше, для меня было очевидно. Контрики свяжутся с Плеттом или Йонарской гильдией наёмников, и те пришлют удостоверяющие мою личность документы. А возможно, в армии Кайяса, которая с недавних пор стала именоваться Первой Юго-Восточной, найдётся кто-то знающий меня лично, и он сможет подтвердить, что я действительно Уркварт Ройхо. Например, это мог быть кто-то из сержантов военного лицея «Крестич», решивший добровольцем отправиться на войну, или один из верных людей Жала Канимов, который наблюдал за мной в Йонаре. Поэтому мне оставалось только ждать дальнейшего развития событий, и, придя в просторный сухой амбар, где оставалось семь человек из отряда Калагана, я упал на душистое сено, закутался в плащ и спокойно заснул…

– Господин граф, проснитесь.

Меня осторожно тронули за плечо, и моя рука машинально схватилась за кинжал, а глаза, лишь только открылись, оценили обстановку. Всё нормально, а разбудивший меня молодой солдат из охраны фильтра, темноглазый и худой, немного испугавшись, отскочил в сторону.

– Чего тебе? – Я привстал и посмотрел на солдата.

– Вас на беседу приглашают, – ответил он.

– Иду.

В сопровождении бойца я направился в уже знакомую мне комнату для допросов. Здесь помимо дознавателя из Тайной стражи Канимов я увидел того, кого не ожидал, – моего друга Вирана Альеру, который появился, дабы подтвердить мою личность.

На этом моя партизанская эпопея была окончена. И вскоре вместе с Вираном я вышел за хлипкую и чисто символическую ограду фильтрационного лагеря. За воротами мы некоторое время постояли. Оглядев грязное, истоптанное копытами большое поле, за которым раскинулся один из армейских военных лагерей, и посмотрев вправо, на полупустой тракт Устио – Кемет, я спросил Альеру:

– Где наши лошади?

– А нет их. – Усмехнувшись, Виран развёл руками и посмотрел на свою порванную в нескольких местах, изрядно потрёпанную брезентовую горку. – У меня сейчас ни денег, ни лошади, ни сменной одежды. Только меч и кинжал, и больше ничего.

– И как так получилось?

– Мы, когда от храма уходили, несколько раз в бой вступали. Как от ассиров оторвались и к своим войскам пробились, до сих пор толком не понимаю. И когда до наших патрулей уже было рукой подать, меня очень серьёзно ранили: магическим зарядом половину спины вынесло и в ноге две стрелы засело. Плетт посчитал, что я уже не выживу, оставил меня в полевом госпитале, а сам в Устио направился.

– Сколько у него людей уцелело?

– Трое бойцов, Эхарт и маг.

– И как ты выжил?

– Повезло. Меня жрицы Бойры Целительницы по кусочкам собрали и выходили, и теперь я снова как новенький, хотя долго ходить не могу, ноги сильно устают и позвоночник ломит.

Сделав себе в голове зарубку, что надо будет верного друга незаметно, может быть во сне, подлечить «Полным восстановлением», я двинулся к армейскому лагерю, искоса посмотрел на пристроившегося рядом Альеру и задал очередной вопрос, который меня волновал:

– Как тут дела?

– Ты про армию?

– Да.

Виран шмыгнул носом:

– Плохо. Уходить отсюда надо.

– Объясни.

– Против асилков и ассиров стоят три наши армии. Слева – Вторая Восточная генерала Карса Ковеля, которая огибает Маир, отходит в графство Устио и цепляется за каждую крепость и горку. Справа – Третья Южная под командованием великого герцога Ульрика Варны держит асилков и, по слухам, крепко им даёт по зубам. Ну а мы с тобой находимся в Первой Юго-Восточной, командует которой Эйсо Кайяс, хороший правитель своего удела, но самодур и плохой стратег с каким-то дурацким рыцарским кодексом в голове. В его армии почти сто тысяч человек, и все они вдоль гор полукругом раскиданы по восьми лагерям. Лёгкая кавалерия, партизаны, егеря и остатки войск графа Кемета бьются с ассирами по всей линии обороны и каждый день несут потери, а десятки тысяч дармоедов, половину из которых нельзя назвать воинами, сидят в укреплениях, жрут и пьют, играют в карты и устраивают драки с поножовщиной. Дисциплина падает, с продовольствием туго, свободных лошадей почти нет, жрецов и целителей мало, запасы целебных эликсиров мизерны, а немногочисленные маги разных школ погрязли в интригах и склоках и строчат на имя командующего и своего архимага сотни доносов. Единого командования нет, никто и ни за что не отвечает, и в каждом армейском укреплении свои порядки. – Альера пнул ногой комок грязи под ногами и добавил: – Зато в лагерях море вина и наркотиков, а шлюх столько, что кажется, будто их не меньше, чем солдат.

– А что сам Кайяс, неужели ничего не видит?

– Солдаты говорят, что великий герцог ждёт большой битвы, где он задавит ассиров массой своих войск. Сейчас он дальше к востоку, в Тайресе, и чуть ли не каждый день высылает к королевским войскам своих герольдов с вызовом и указанием места грядущего сражения. Из всего этого складывается впечатление, что в детстве он начитался рыцарских романов и считает, что всё будет по старинке очень просто.

– Действительно, плохи дела, – буркнул я.

– Вот я и говорю, что надо возвращаться в Йонар. Со дня на день ассиры перейдут в наступление, ударят по нашим флангам и, пробивая коридоры вдоль гор, отсекут нас от перевалов через Маир. Были бы деньги, я бы уже сегодня отсюда ушёл, но их нет, и остаётся только ждать помощи от Плетта.

– Деньги есть, – я кивнул назад, на свой рюкзак, – так что сейчас мои трофеи реализуем, купим лошадей – и в путь.

– Сегодня уже не получится, скоро ночь, и нас за ворота не выпустят, а в поле конные дозоры, которые двух подозрительных всадников могут как вражеских шпионов подстрелить.

– Значит, утром двинемся.

Альера помолчал, посмотрел на меня и спросил:

– Ты не в обиде, что я тебя тогда у храма оставил?

– Нет, дружище. Я всё понимаю. Ты прискакал к святилищу, а тут нападение ассиров, и от тебя уже ничего не зависело.

– Именно. – Виран похлопал по моему рюкзаку: – А у тебя как всё сложилось?

– Нормально. – Я решил выдать другу официальную версию своей истории, которую излагал контрразведчикам и буду рассказывать Плетту и барону Каиру. – Старый жрец помер, а тут ассиры. Немного повоевал, а после крестьянский парень меня в горы вывел. Попробовал самостоятельно выбраться, не получилось, и я прибился к партизанам. Две недели с ними по горам бродил, с горной пехотой встречался, с егерями, рейдерами и ещё не пойми с кем. В итоге я здесь, жив и здоров, а в рюкзаке есть немного трофеев.