Что он мог сделать? Как все исправить? Бессильный, обыкновенный тощий мальчик. Всего лишь ребенок без племени, без роду. Один против мира, оценившего его жизнь в пару сольдо.

Девочка мягко коснулась его руки. Нежная, шелковистая кожа. Тёплое прикосновение, влекущее за собой нежные чувства. Неловкие, неуклюжие реакции.

Первый человек — не связанный с ним никакими кровными узами. Но такой родной. Первая любовь — вот, что было единственно свято для мальчика, от которого отвернулся весь Равновесный Мир.

И лишь благодаря ей он держался, тянулся к жизни.

Судьба сильнее людей. Как бы Альдред ни пытался победить, проиграл заведомо.

Клятву, данную на холме, он не сумел сдержать наяву. Ему не дали даже шанса. И если бы дали, упустил бы. Всё, что осталось от них с ней, — это память. Сны. Кошмары. Место в его сердце, где она поселилась навсегда.

Это единственное «навсегда», которое он мог соблюсти.

Юнец посмотрел на неё, как тем летом на холме. Ужас пробежал мурашками по коже. На ней буквально не было лица. Его как будто стёрли ластиком. Волосы обрамляли пустой овал, обтянутый белой тонкой кожей.

— Альдред… — Прозвучал её голос в голове.

Флэй испытал небывалый страх. Он тут же понял, что всё это — пугающее наваждение, а не явь. Судорожно ловя воздух ртом, дезертир подорвался с места. Тяжело задышал. Он взмок от холодного пота.

«Сон. Всего лишь дурной сон…»

Всё бы ничего. Только кошмары преследовали его с того самого дня. И с тех пор, как сестра Кайя покинула его жизнь, они участились. Ментор почти никогда не снилась ему. Наставница занимала все мысли Флэя наяву. А в забвении парня дожидалась она.

Его постоянная спутница. Его первая любовь. Родственная душа, утраченная безвозвратно. Он помнил её лицо. В мельчайших деталях. Но даже просто боялся вообразить себе. Ибо знал: это повлечёт за собой боль, выдержать которую не сможет.

Одержимость ей никуда не делась. Просто залегла в подсознании, изредка давая о себе знать. Как показывала практика, с каждым разом всё более явно.

Никогда и ни за что бы ни скрылся Флэй от её ангельского голоса. Он проходился смычком по толстым, гремящим струнам его души. Даже полностью отдаваясь прошлому во снах, рано или поздно Альдред вспоминал: она уже давно мертва. И всякий раз, когда к нему приходило это осознание, кошмар обрывался.

За окном лил ночной дождь. Доносились раскаты грома, больше напоминавшие взрыв. Быть может, это буря разбудила Флэя. Как раз вовремя. Улицы должны быть чистыми. Тогда он спокойно пройдёт.

Понять бы ещё, куда именно…

Сев на кровать, Альдред вздохнул. Ощупал судорожно лицо. Голова ещё гудела после количества выпитого. В кишках скомкалась еда. Его одолевала нужда.

Ему не хотелось никуда идти. Не хотелось жить. Чтобы просто сдвинуться с места, пришлось перебороть себя, заставить.

Ненароком он пнул опустевшую бутылку. Та упала набок и покатилась под стол. Через некоторое время ему полегчало во всех смыслах. Пришла пора собираться.

Он забрал все пожитки. Полностью облачился. Застегнул свою портупею. Без света, раз уж глаза привыкли к темноте. Подошёл к шкафу и оттащил его прочь. Не без труда, но у него получилось.

Даже если упыри почувствовали его, никто не посмел потревожить его сон. Благо, никто не караулил у двери.

Воздух стал влажным даже в гостинице, настолько сильно лил дождь. Оттого и смрад, поднимавшийся над трупами людоедов, ощущался тоньше обычного. Флэй поморщился. Его стало мутить ещё больше, чем обычно. К счастью, не до тошноты. Ренегат просто перешагивал через мертвецов и, в конце концов, вышел на крыльцо.

Уже оттуда дезертир направился в сторону ворот. Вчера днём он и не заметил тонкий вырез, формировавший в них дверь для пеших постояльцев.

Это значительно упростило ему задачу. Просто оттянул шпингалет и вышел через неё. Он держал свой путь в сторону береговой линии, вдоль которой тянулись причалы и сухие доки. Где-то там стояла вануэзская каравелла. Точное местоположение её Флэй не знал, понимая, что ему, в общем-то, придётся побегать.

Раз уж в Саргузах сезон дождей являл собой череду неприятных неожиданностей, Альдред старался следить за осадками. К счастью, ливень и не думал заканчиваться. Всё остальное не имело значения. Он шёл, но до конца не понимал, куда.

Ночь и стена дождя урезали его видимость вплоть до десяти-пятнадцати шагов от себя. Вода заливала глаза. Волосы закрывали лоб, лезли на брови, с них падали капли.

Флэй успел за две ночи проклясть всё на свете и пожалеть, что не живёт в пустыне. Хотя и там имелись отличительные неудобства. Любая погода пытается тебя убить. А когда она становится сносной, на охоту выходят упыри.

Ему казалось, на второй и третьих линиях Портового Района было легко заблудиться. Отнюдь. Побережье преподнесло дезертиру вызовы, о которых тот и не догадывался. Найти «Сирокко» среди десятков таких же кораблей — всё равно, что искать иголку в стоге сена. И хорошо, если тот не поставили в доки подальше от чужих глаз.

Всё-таки Саргузы — немаловажный город, основанный на южных оконечностях Полуострова. Флаги многих морских держав реяли с кормовых флагштоков над бухтой. Они вовсе не обязательно что-то привозили в Ларданское Герцогство. Просто пополняли запасы по возвращению из стран Экватора. Тратили деньги.

Тираны Античности как в воду глядели, когда закладывали своё поселение. Но они никогда бы не подумали, как сильно однажды подставят простого инквизитора-предателя.

Ничего не оставалось, кроме как эмпирическим путём определить местоположение нужного причала. Тем более, что ставили их хаотично. Никто не отдавал в аренду торговым представительствам места. По крайней мере, заранее. Местное управление взимало деньги за тот участок, где новоприбывшим повезло встать на прикол.

До этого Альдред никогда не видел вживую огромные каравеллы. Только на картинке в одной из книг. Просто знал: больше, чем каракка, только галеон. А это уже полноценный боевой корабль. Таких тут не держали.

У Герцога имелся свой небольшой флот, но его он держал в городках по ту сторону гор. Их редко можно было встретить на стоянках. Моряки почти безвылазно бороздили море, обеспечивая безопасность торговых путей на западном направлении. Никто не отменял пиратов Семиморья. Это настоящий бич открытых вод.

И конечно же, феодал грёб средства и с охраны чужих судов на участках у юга Полуострова. Чем не дополнительный доход в казну?

Единственным настоящим ориентиром для Альдреда стали таблички с именами, которые давали кораблям. Он обходил причал за причалом, игнорируя всевозможные лодки, яхты, баркасы, посудины береговой охраны. Каравеллы стояли вразнобой.

Пришлось побегать.