Со временем к беглецу в голову стали закрадываться крамольные мысли. Разумеется, каравелла существовала. Но за минувшие дни, пока зрела эпидемия, Герцогу ничего не мешало попросту спалить её. Мощи давно могли перейти в руки феодала.

Вопрос лишь в том, зачем? Но Альдреда волновало даже не это. Он чувствовал, чем поиски химеры могли обернуться для него. Раз уж сестра Кайя ускользнула от него, то с отсутствием корабля его постигло бы фиаско в квадрате.

— Где же этот сраный корабль? — сокрушался Флэй, бубня ругательства под нос.

Хотя бы так ему становилось чуточку спокойнее.

— «Пармонти», «Дож Энрико», «Лорика»… А где «Сирокко»?

Битый час Альдред плутал по причалам. Обошёл не менее пятидесяти, пока не наткнулся на ту самую каравеллу. Поначалу дезертир даже не поверил своим глазам. Но нет, она самая. Свет и Тьма сжалились над ренегатом, даром что он не раскаялся.

Согласно рассказам пожилого миротворца, вокруг этого судна должны были околачиваться бойцы городской стражи. Никого из них Альдред не видел ни рядом, ни поодаль. Зато деревянные доски причала напитались красной кровью. А также трап, любезно поставленный прямо на борт.

Нигде ренегат не видел тел. Была стража — и пропала. И лишь кровь свидетельствовала о её существовании здесь.

Шестое чувство подсказывало: людей Герцога устранили. Это вполне могли быть упыри. Но Альдред грешил на мятежных магов. Актея Ламбезиса в частности. Вот уж для кого мощи представляли наивысшую ценность.

Дезертира слегка смущал опущенный трап. На мгновение ему показалось, будто архонт уже здесь и ждёт его. Но медальон, который отреагировал тогда на хозяина, просто лежал в кармане. И тем не менее, ренегата приглашали взойти на борт.

«Жутко всё это…» — считал Флэй.

Вплоть до этого момента Альдред был полон решимости, мало думая о последствиях и планах язычника на него. Теперь же предателя осадили тяжкие думы.

Он понятия не имел, чем так пригляделся архонту. Дельмей мог с ним сделать всё, что угодно. И всё же, убить его не спешил. Видимо, зачем-то беглец ему понадобился.

«Поглядим».

Ренегат собрался с силами и взошёл на борт. Оглядел палубу. Никаких признаков присутствия людей. Судно тихо стояло на приколе. Корабль-призрак.

Как плети, висели канаты. Вода залила всю палубу. От лёгких порывов ветра потряхивало паруса. На незваного гостя давило неспокойствие каравеллы. Только вот он уже взошёл на борт. И без ответов не уйдёт отсюда.

Без света при спуске в трюм Альдред легко мог переломать себе ноги. А то и вовсе шею. Поэтому первым делом он решил наведаться в каюту капитана под мостиком. Что удивительно, ту оставили открытой.

Дверь скрипнула. Альдред постоял на пороге, украдкой опустив на тесак ладонь. Внутри никого не оказалось. Только стол с навигационными приблудами, картами и записями, шкафы и кровать. Когда глаза привыкли к темноте, Флэй зашёл внутрь.

Принялся копаться в чужом имуществе, как свинья в апельсинах. Ему на глаза попались восковые свечи. Только вот светильник Маттео Цанци был потерян сразу после битвы с троллем. Он разбился прямо в свинцовой трубе. Где-то застрял в ней, пока Флэя смывало дальше.

Списывать их со счетов Альдред считал неразумным. Просто отложил в сторону. Обнёс шкафы и наконец-то наткнулся на масляный фонарь. Ещё через некоторое время поисков нашлась небольшая цистерна с ворванью и трут. Ренегат отрезал кусок фитиля от мелкого вощёного каната.

Заправил и зажёг фонарь. Тусклый свет его так и не вскрыл ужасов, что могли скрываться в капитанской каюте. Командир каравеллы, казалось, просто в спешке вышел наружу. Ноздри Флэя защипало от густого запаха горелого рыбьего жира. По крайней мере, с мелким огоньком ему было спокойно. Уже не чувствовалось так одиноко во тьме.

Альдред взял светильник за ручку и вышел наружу. Дождь резко оборвался. Однако упырей ещё было не слыхать. По всей видимости, каннибалы ждали, когда земля хоть немного впитает в себя дождевую воду. Лишь где-то вдалеке один людоед крикнул.

Даже если бы заражённые тут же вышли на улицу, едва ли бы стали преследовать его на корабле. Слишком далеко бежать в такую непредсказуемую погоду. Тем более, что ещё не весь Город охватила эпидемия.

Вдали, на севере Саргуз, Флэй видел скопище огней. Соответственно, там теснились выжившие. Тысячи таковых. Вот, куда в первую очередь захотела бы нагрянуть нечисть. Будто мотыльки, летящие на свет Лун.

Ренегат степенно спустился по лестницам в гондек. Темно, сыро и холодно. Даже холоднее, чем снаружи. По коже побежали мурашки. Стало не по себе. Фонарь не мог осветить больше радиуса в пять шагов. Альдред нерешительно прошёлся по гондеку вперёд, поглядывая по сторонам.

По бортам стояли пушки на случай нападения каперов или пиратов из-за Экватора. Всюду висели гамаки. Тут матросы спали, работали, ели, гибли от цинги. Только вот жизни экипажа унесло вовсе не проклятье открытого моря.

И действительно, здесь пахло смертью. Флэй слишком переживал. Кровь у него стучала в висках, мешая услышать хлюпанье под ногами. Он обратил внимание, что дело нечисто, лишь когда сверху перед ним упала чёрная жирная капля непонятной субстанции. Незваный гость огляделся по сторонам. В ужасе чуть не выронил фонарь.

Стены. Пол. Потолок. Всё пространство гондека облепило неким подобием смолы. Чёрной и густой, словно затвердевший клей. Запах ворвани лёг на трупный смрад, образуя композицию ещё более чудовищной вони. Но даже не это самое страшное.

Из субстанции торчали то тут, то там человеческие кости. Альдред лишь чудом их заметил. И то — понапрасну. Прямо над ним на потолке повис кто-то из матросов. Скелет с отворённой пастью. Торчал только череп и часть грудной клетки. Остальное полностью вошло в смолу.

Альдреда парализовало от ужаса. Он пытался понять, что это. Додумать своим умом, лишь бы утихомирить смятение, больно давившее на поясницу. Ренегат сумел найти одно-единственное рациональное объяснение.

Это телами матросов облепило гондек. Плоть будто бы перебродила. Стала ферментированной. Что послужило тому, оставалось тайной за семью печатями. Без колдовства дело не обошлось. Напоминало происки чернокнижников — или около того.

Сам дезертир связывал случившееся с мощами предка Ламбезисов. Кто бы ни был тот человек, и человек ли вообще, даже его останки эмитировали пагубную, всепожирающую магию. Как образовалась эта субстанция, Флэй не знал. Но, немного осмотревшись, понял, чему та служила.

Питательная среда. Будто мертвечина для опарышей. Сквозь чёрную плёнку в свете фонаря более-менее чётко просматривались силуэты куколок. Внутри них что-то шевелилось. Что-то живое, созревавшее в позе эмбриона.

Ренегат не брался ответить себе,