тонким израненным рукам, нести на руках до безопасного места, бубня под нос о том, что всё обязательно, непременно станет хорошо? Иначе ведь и быть не может, ты же спас их, и теперь они обязаны стать счастливыми, их жизни больше ничего не угрожает. Вот только в твою маленькую пустую головку не приходит мысль о том, что вместе с сохраненными остатками разума они заберут с собой из подвала весь пережитый ужас, который будет преследовать их все будущие годы, терзая по ночам. Собственное сознание станет их самым худшим врагом и самым чудовищным истязателем, которого не убить, не прогнать, не припугнуть, ведь это часть тебя, с которой придется смириться.

— Ты преувеличиваешь.

— Неужели? Значит, по-твоему, правильно и благородно было не дать желанное избавление для несчастных. Заставить, принудить насильно жить и выживать бок о бок со своим злейшим врагом, встречаясь ежедневно и еженощно с тем, что они пережили в этих подвалах? Вопреки их мольбе ты бы совершил настолько жуткое преступление?

— Впереди их ждала бы спокойная жизнь, я уверен, они бы оправились от произошедшего.

— Ты мог бы им это гарантировать? Ты проследил бы за этим? Сам взялся бы защищать их от любых бед и поехал бы с ними обратно к эльфам, чтобы стать стражем их счастья и покоя? Ты мог бы сделать так, чтобы произошедшее не повторилось, и какой-то мудак не отнял бы самое ценное, что у них было в жизни?

Чувствуя, что ляпнула лишнее, я вытерла выступившие злые слезы и шуточно поклонившись, спрятала маску в складках плаща. Ноги сами понесли меня с территории двора поскорее к дому.

Навязчивые грёзы

«Самые сильные человеческие чувства и желания способны стать самым сильным оружием. Поэты бесконечно восхваляют Любовь, но я видела, что ярче всего горит Ненависть, непоколебима Воля, кровожадна Месть и самоуверенна Гордыня.»«Легенды и предания страны Грёз». Кратейя

На коронации гостей встретила длинная анфилада залов, украшенных золотом и искусной лепниной. Помещения утопали в цветах, распространяющих изумительный аромат и радующих глаз посетителей. В тронном зале для всех желающих были выставлены изысканные угощения разных народов мира, столы ломились от обилия яств и напитков в тонких бокалах из хрусталя. Музыканты расположились на втором ярусе и, наигрывая ненавязчивую мелодию, развлекали людей в ожидании действа.

Я же расположился уровнем выше, предпочитая наблюдать за происходящим со стороны, оставаясь незамеченным. Я давно заметил это место, неприметный закуток под самой крышей стеклянного свода, между множества колонн, поддерживающих его, и расписанной мозаикой стеной дворца. Отсюда я мог запросто подняться на саму крышу, в ребрах свода затесалось окно, и весь зал представал передо мной как на ладони. И музыканты, и гости, и даже часть коридора на втором ярусе, где обычно бегали по поручениям слуги тоже были видны. Последние, к слову, истерично бегали, словно тараканы, застигнутые врасплох, наверняка Леброн сейчас жутко нервничает, просит все поменять, доделать, изменить или ускорить, не зная, куда себя деть. Что ж, будем считать, это его первый самостоятельный экзамен, раньше еще можно было списать его ошибки на юность, неопытность и возможность еще подготовиться к трону, но сейчас придется сильно постараться, чтобы вечер прошел безукоризненно идеально.

Посмотрев на собирающуюся толпу внизу, я тщетно искал глазами Люмию, но эльфийка все еще не явилась, как мне кажется, из-за ревности брата опаздывая ко двору. Я молился богам, чтобы они защитили ее, помогли и дали сил выдержать эту ночь, сейчас всего несколько часов отделяет меня от возможности помочь ей.

Гадкая мыслишка проскользнула в моем скучающем разуме: может, бросить принца сейчас? Ну он же справится, как ни крути, больше короновать некого, министры трясутся за его здоровье сильнее, чем за свое, поди ж, найди еще такую удобную марионетку. Боже, да ничего не решает эта пара часов, и уже сейчас я могу просто выкрасть эльфийку, спрятать ее от брата и дождаться конца вечера, а там, пропади все пропадом.

НО… но… слишком много «но».

Я чувствовал, что мне рано уходить, я чувствовал, что это время действительно ничего не изменит, но, если Аргиан поднимет тревогу, он может даже сорвать коронацию. Эльфийское величество не потерпит обмана и пренебрежения, а какая истерика будет — ммм… я бы посмотрел, если бы не был втянут в эту грязь по самые уши.

Наконец-то в зале появилась эльфийская чета: сверкающий, словно начищенный чайник, Аргиан и несколько заторможенная, но все же прекрасная Люмиэль, державшаяся гордо и величественно только за счет руки брата. Интересно, как он объяснит слухи, которые наверняка поползут после этого вечера.

Еще через четверть часа все оставшиеся гости собрались, и праздник должен был вот-вот начаться, но слуги забегали в коридорах активнее, периодически оглядывая толпу и явно нервничая. Глашатай не торопился объявлять принца, и я решил-таки проверить, не случилось ли что-то с ним.

Растворившись в тени, я аккуратно проскользнул в темный угол коридора и вышел из тьмы, оставшись незамеченным для людей вокруг.

— Что-то случилось?

Я сказал это, ни к кому конкретно не обращаясь, так как поймать кого-то из снующих туда-сюда помощников не представлялось возможным, но юнец, разглядывающий из-за шторы гостей, услышал меня и, подпрыгнув на месте, обернулся.

— Г-господин…

— Да?

От моего голоса паж поежился и, бегая глазами по полу, заикаясь продолжил.

— П-простите…

— Я слушаю тебя.

Мне казалось, я клещами вытаскиваю из него каждое слово, и я уже подумывал залезть в его голову и пошарить там сам, это было бы явно быстрее, чем объяснение проблемы. Мальчишка втянул голову в плечи и еле выдавил из себя ответ.

— Я… то есть, принц… он… он отказывается принимать участие…

— В чём?

— В коронации… — тихим шепотом закончил парень и попятился назад, подальше от моего взгляда.

— Ясно.

Вздохнув, я развернулся и, оставив пажа в покое, направился к покоям принца. Пара министров, словно заботливые тетушки, стояли у дверей и с ужасом смотрели, как Леброн мечется по комнате не в силах справиться со своими чувствами. Прекрасное лицо юноши покраснело, глаза опухли, а гримаса ужаса, словно маска, исказила его черты. Услышав мои шаги, принц закричал и бросил в дверной проем вазу со стола.

— Вон! Пошли все вон! Я не хочу никого видеть!

Увернувшись от вазы, я закрыл дверь от любопытствующих глаз и, поймав Леброна за плечи, приподнял его над полом, встряхнув.

— Долго ты еще собираешься истерить?

— Ньярл, я…

— Не хочу ничего слышать, ты собрал целый зал гостей, они ждут тебя, чтобы поприветствовать как своего господина или как