Она вынула из выдвижного ящика счета и посмотрела на них. Она хотела занять себя хоть чем-нибудь.

Как я оплачу эти долги? — спросила себя Утрата. Я влезла в них из-за него. Если бы не он, я бы была сейчас знаменитой актрисой, получающей большие гонорары. Я отказалась ради него от всего.

Она заставила себя сложить все цифры. Невероятно. Семь тысяч фунтов. Не может быть. Да, она проявляла экстравагантность... ради него, с горечью повторила Утрата.

— Где я найду семь тысяч фунтов? — спросила она себя.

Действительно где?

И тут она вспомнила. Достала из ящика ключ и открыла шкатулку, которую хранила в спальне.

Она вынула оттуда лист пергаментной бумаги. Это был вексель принца на сумму в двадцать тысяч фунтов, скрепленный королевской печатью.

Она вспомнила, как он вручал ей этот документ, как она отказывалась, а он настаивал.

Конечно, это выход. Единственный способ погасить долги.

И все же она вздрогнула при мысли о том, что ей придется просить у него эти деньги.

Однако... семь тысяч фунтов! Без помощи принца ей не достать такую сумму.

Я бы стала работать, если бы получила такую возможность, согласилась бы делать все что угодно, подумала она. Я не хочу брать у него и пенни... если можно обойтись без этого.

Работа. У нее есть шанс.

Она в спешке накинула плащ. Она не могла сидеть и спокойно размышлять. Она была способна пережить этот ужасный день, лишь предпринимая какие-то действия.

Она послала за каретой и поехала на Брутон-стрит.

* * *

Шериданы перебрались на Брутон-стрит, когда Ричард получил место в парламенте и стал часто принимать принца Уэльского.

Утрата спросила, дома ли мистер Шеридан; она хотела срочно увидеть его. Ее провели в изысканно обставленную комнату; пока она ждала хозяина, открылась дверь, и Утрата увидела вошедшую Элизабет Шеридан.

Утрата не видела ее с того момента, когда стала любовницей принца, и была потрясена тем, как сильно изменилась жена драматурга. Ее глаза были огромными, лицо похудело, но не потеряло красоты благодаря своим безупречным чертам; на щеках женщины играл румянец.

Утрата встала и неуверенно протянула руку.

Элизабет Шеридан взяла ее и мягко произнесла:

— Вам нездоровится?

— Я... в смятении,— ответила Утрата.

— Мне очень жаль.

Музыкальный голос Элизабет прозвучал искренне, в нем была бездна сочувствия.

Бедная Элизабет Шеридан, страдавшая не меньше, чем Утрата! В этой комнате Утрата забыла о своем бедственном положении, вспомнив о переживаниях миссис Шеридан — такое с Утратой случалось редко. Хрупкая, явно созданная не для этого мира Элизабет, вид которой свидетельствовал о том, что она больна туберкулезом, страдала по вине своего мужа больше, чем Утрата по вине ее возлюбленного.

«Я могла предвидеть это; я нарушила правила; я любила ветреного юношу и рассчитывала на верность; я вела себя экстравагантно и тщеславно. Но эта женщина — святая... она вышла замуж за талантливого человека и предвкушала идеальную жизнь с ним»,— подумала Утрата.

Но Шеридан был честолюбив. Он хотел не только сочинять бессмертные пьесы, но и быть государственным деятелем, другом принца Уэльского, возлюбленным многих женщин... Считая эти блестящие награды более ценными, чем любовь жены, он отодвинул ее в сторону, отдавшись борьбе за них. Честолюбие, подумала Утрата. Этот грех губил даже ангелов.

— Мне необходимо увидеть Ричарда,— сказала Утрата. Элизабет кивнула.

— Он скоро выйдет к вам. Я так рада, что вы застали его дома. Он редко бывает здесь.

— У вас великолепный дом,— сказала Утрата. Элизабет обвела печальным взглядом комнату.

Утрата поняла ее. «Долги,— подумала она.— Они живут не по средствам. Но он всегда жил так. А Элизабет была не из тех, кто может засовывать счета в ящик и забывать о них. Она наверняка переживала по этому поводу. Не я одна страдаю».

Наконец в комнату вошел Шеридан.

Как изменился этот некогда красивый человек с того дня, когда она впервые вошла в театр! Это было не так давно. Четыре... пять лет тому назад. Он располнел, его лицо приобрело нездоровый красный оттенок. Слишком частые пьянки и бессонные ночи. Станет ли со временем принц похожим на него?

Она тотчас увидела, что он догадался о причине ее визита. Он остался ее верным другом даже тогда, когда их любовная связь закончилась. Утрата ощутила укор совести. Что знала Элизабет об эпизоде, который она, Утрата, предпочла бы забыть?

— Я оставлю вас вдвоем,— сказала Элизабет.— Вам, верно, надо поговорить о деле.

Она пожала руку Утраты.

— Да поможет вам Господь,— прошептала женщина. Утрата повернулась к Шеридану; ей показалось, что его лицо выражало легкое раздражение.

— Шерри,— произнесла она,— мне пришлось прийти к тебе. Ты знаешь, что случилось?

— Об этом знает весь Лондон,— сказал он.— Весь двор.

— Неужели новости распространяются так быстро?

— Он ушел от тебя не вчера. Теперь у него другие любовницы.

Она поморщилась; он насмешливо улыбнулся. Значит, после всех своих приключений она по-прежнему не выносит это слово. Его забавляло то, что сам акт казался менее грубым, нежели описывающие его слова. Он решил, что это идея для bon mot. Он должен записать эту мысль и использовать ее...

Но театр отошел теперь на второй план. Перед ним простиралось блестящее будущее политика, друга Фокса и принца Уэльского.

— У меня есть долги, Шерри.

— Ты всегда следовала моде, Утрата.

— Но я не в состоянии погасить их.

— Это тоже модно.

— Из-за происшедшего... никто не хочет ждать. Мне необходимо быстро заработать деньги. Мои кредиторы должны понять, что хотя я не могу немедленно рассчитаться с ними, я все же намерена сделать это... со временем.

— И как ты убедишь их в своих благих намерениях?

— Снова начну работать. Я хочу вернуться в театр. Он изумленно посмотрел на нее.

— Ты не сможешь это сделать, Утрата.

— Почему? — испуганно спросила она.

— Тебе не позволят.

— Кто... Кто? Ты имеешь в виду себя?

— Я должен считаться с публикой. Она обсмеет тебя и прогонит со сцены.

— Почему, почему?

— Из-за твоего прошлого. Зрители устроят скандал в первый же вечер. Я не могу рисковать.

— Как ты можешь быть уверен в этом, если не дашь мне шанса?

— Говорю тебе — я это знаю. Это не выход. Я тебя предупреждал. Помнишь? Ты помнишь?