После того как волчица исчезла, Ветры поворачиваются и по очереди кланяются мне. Последним это делает Западный ветер. Я вспоминаю о том, каково мне было лететь за его спиной на головокружительной высоте, слушая биение могучих золотых крыльев. Они возвращали меня к жизни, давая еще один шанс.

– Спасибо, – шепчу я ему.

Западный ветер улыбается в ответ, а затем переводит свой взгляд куда-то мне за спину. Я поворачиваюсь и вижу Мокошь. Она по-прежнему сидит на своем троне и плачет. Вид у Мокошь такой, будто она не понимает произошедшего. Западный ветер подходит к Мокошь и обнимает ее за плечи сильными руками.

– Куда вы ее отведете? – спрашиваю я.

– В безопасное место. Туда, где она сможет исцелиться и забудет о жестокости своей матери.

– Позаботьтесь о ней, – прошу я, и у меня сжимается сердце.

– Я позабочусь о ней, милая.

Западный ветер расправляет крылья и мгновенно исчезает вместе с Мокошь и братьями.

И только теперь, когда мы с Хэлом остались вдвоем, когда поворачиваемся и смотрим друг на друга – измученные, обессиленные, продолжающие смаргивать с ресниц пепел, давно переставший падать – я позволяю себе убрать и опустить руку, которой держу Хэла.

Когда я убираю руку и отпускаю Хэла, кажется, что весь мир вокруг сжался, стал как-то меньше. Хэл отворачивается от меня. Мягкий ветер шелестит пятнистыми листьями, разбросанными по травянистой поляне.

Я не знаю, что сказать. Не знаю, что делать. Тяжело забыть признание Хэла. Меня мучают и никак не отпускают слова, сказанные Королевой волков.

«Он никогда не хотел тебя. Он никогда не любил тебя. Он просто пытался спасти свою никчемную шкуру».

Я чувствую себя опустошенной.

Я спасла его, но что дальше?

Хэл заводит разговор первым, хотя при этом старательно отводит взгляд, чтобы не смотреть на меня.

– Ты знаешь, как спуститься с этой горы?

– Да.

Золотой венец с его головы исчез. Хэл остался сейчас только в рваной рубашке и грязных брюках, и я снова вижу серебряные нити у него в волосах.

Я думала, что труднее всего будет путешествие в поисках Королевы волков и спасение Хэла, но это не так. Самая большая сложность состоит в том, что я совершенно не знаю человека, стоящего в двух шагах от меня, старого и молодого одновременно. Мы вместе дважды прошли через ад, но оказалось, что теперь нам нечего сказать друг другу. Королева волков так долго удерживала Хэла при себе и манипулировала им – осталось ли в нем хоть что-то свое?

– Нам лучше уйти, – говорит Хэл. – Здесь могли сохраниться остатки темной магии Королевы.

У меня дрогнуло сердце. Что, если из-за остатков темной магии каждая проведенная здесь секунда равна году, прошедшему там, дома? Это означает, что тает моя надежда снова увидеть отца.

– Скажи, – неуверенно произносит Хэл. – Я могу идти с тобой? Я не хочу навязываться, просто…

– Разумеется, мы идем вместе, – резко обрываю я его.

Он молча кивает.

Я покидаю логово Королевы волков, и Хэл тащится за мной, заметно приволакивая левую ногу. Мне сразу вспоминается тот давний день, когда не удалось освободить белого волка из капкана. День, после которого мы оба обречены всю оставшуюся жизнь носить на себе шрамы. Я чувствую себя навсегда раздвоенной в своих чувствах. Как можно хотеть любить Хэла после всего, что он со мной сделал, пусть даже и не сам, а под влиянием чар Королевы? Как я могу простить его?

Но я же хочу. Сама не знаю почему.

«Если бы ты не зажгла ту лампу, я был бы свободен. Но вместо меня она взяла бы тебя. Таков был договор. Таким был единственный способ разрушить мое проклятие. Твоя жизнь взамен моей».

В лесу, по которому мы идем, тихо. Но это уже не та мертвая тишина, что царила здесь прежде. Сейчас и птицы поют на деревьях, и белый хвостик оленя нет-нет, да и промелькнет в кустах, и белка грызет орех на стволе повалившегося дуба.

Отвратительные красные цветы исчезли. Вместо них цветут жимолость, пионы и шиповник, наполняя воздух сладким ароматом. Дорожка по-прежнему вьется среди деревьев, но она больше не усыпана гравием. Я думаю, что это, скорее всего, оленья тропа.

Дорога плавно идет под уклон. Я иду по тропинке, а Хэл идет следом. Иногда мне хочется сказать, чтобы он шел рядом, но что-то внутри сопротивляется, не хочет этого. Боль моя так и не прошла, она лишь затаилась глубоко в сердце. Мы с Хэлом спасли друг друга, но что дальше?

И мы продолжаем молча идти друг за другом. С деревьев тихо падают листья. Лес из лиственного постепенно становится хвойным – таким, каким был в самом начале моего восхождения на гору. Внезапно спуск заканчивается, и тропа выводит нас на равнину. Интересно, ждет ли по-прежнему меня Иван. С одной стороны, должен вроде бы ждать, как обещал. Более того, я уверена, что в обличии ветра Иван и на горе помогал справиться с Королевой. Но что-то мне подсказывает, что теперь он исчез, улетел вместе с братьями.

С горы мы спускались примерно час или около того, и за все это время Хэл ничего не сказал мне, а я ничего не сказала ему. Пугающее онемение сковало сердце. Что, если мы никогда не сможем переступить через то, что случилось там, на горе? Через признание Хэла. Через откровения Королевы волков. Через шрамы на моем лице.

Мы спустились с горы быстрее, чем я успела собраться с мыслями.

От нашего с Иваном лагеря не осталось и следа. Не знаю почему, но я заранее знала, что так и будет.

Кровь грохочет в ушах, и я шепчу, пытаясь справиться с охватившей меня паникой.

– Господи, только бы не сто лет. Господи, прошу тебя, только не сто, только не сто…

– Эхо, – говорит Хэл и кладет мне на плечо руку. Я ее не стряхиваю, но и сама ближе к Хэлу не придвигаюсь.

– Мы с Иваном должны были встретиться здесь, – говорю я. – Он должен был ждать меня. Иван рассказчик. Я нанимала его в качестве проводника, но на самом деле оказался Северным ветром. Вместе со своими братьями помогал нам… там, – я неопределенно машу рукой в сторону горы. – Он обещал ждать меня три недели.

– Значит, эти три недели прошли. Но три недели еще не значит сто лет.

Не понимаю, как Хэл может так спокойно говорить об этом. Я проглатываю подкативший к горлу комок и говорю сдавленным голосом.

– Перед уходом он обязательно что-нибудь оставил бы для меня. Знак. Записку.

Мы обыскиваем площадку на месте нашей с Иваном стоянки. Переворачиваем камни, роемся в кустах шиповника и подлеске. Я готова поддаться отчаянию, когда Хэл находит обернутый в кусок оленьей шкуры пакет, засунутый в трещину скалы.