спорить с ней Саша сейчас не собиралась, видя, как морщится мужчина при каждом слове, хоть и пытается это скрыть.

– Дашунь, я разрешу тебе завтра остаться дома, и мы пойдем туда, куда ты захочешь. А сейчас беги к себе, будь умницей…

– Честно-честно? Я смогу не пойти в садик? – на лице отразилась явная заинтересованность.

– Конечно, моя хорошая, – проводила дочь глазами и обернулась к Дмитрию. – Что с тобой?

– Прости… – он выдавил из себя едва слышное слово. Качнулся в сторону двери. – Из меня сегодня плохой собеседник для Даши. Я пойду.

– Нет! – Саша почти закричала, представив, что может случиться, уйди он сейчас. – Ты собираешься сесть за руль в таком состоянии?

Мужчина повернулся на звук ее голоса, но по-прежнему не находил глазами лицо.

– Саша, это ерунда. Такое бывает, я немного посижу в машине, пока подействует лекарство. Не обращай внимания.

Не обращать внимания? Она могла бы рассмеяться в ответ на это нелепое предложение, если бы не была шокирована происходящим. Вдруг стало все равно при мысли о том, что может вызвать недовольство своим вмешательством. Нечего терять, никаких добрых чувств и эмоций давно не осталось, пусть Дмитрий думает, что хочет, ведь протестовать в открытую не решится, зная, что Даша рядом. Саша вцепилась в дверную ручку, не позволяя открыть замок.

– Я тебя никуда не пущу.

В его глазах на мгновенье мелькнуло изумление, тут же сменившееся слепящей пеленой боли.

– Тебе нужно лечь.

Не сводя с него глаз, нащупала ледяные ладони.

– Пойдем, я помогу… Пожалуйста…

Потянула за собой, отчаянно надеясь, что смогла убедить. Благо, диван оказался совсем близко, и Саша буквально рухнула вниз, потянув мужчину следом. Он снова что-то попытался возразить, однако опустился рядом, уронив голову на подлокотник, и глухо застонал.

Сквозь полузакрытую дверь донеслись звуки телевизора: Даша все-таки нашла себе занятие. Дмитрий этого не слышал. Он терял связь с реальностью, все глубже погружаясь в бескрайний туман, оплетающий с ног до головы. Саша испытывала почти ужас, видя, как напряженно вздымается грудь, как подрагивают опущенные веки и тяжелеет дыхание. Наверное, надо было вызвать скорую или попытаться сделать хоть что-то, но она словно впала в какую-то прострацию, не позволяющую здраво соображать. Лишь понимала, что растекающаяся по его телу боль мучительной волной отдается в ней.

Стало по-настоящему жутко. Даже тогда, в кабинете Филиппа, когда она оцепеневшими руками цеплялась за подоконник, не сводя глаз с безумной картины за окном, смерть не была такой близкой, как сейчас. Из застывшего, скорчившегося рядом мужчины по каплям вытекала сила, жизнь таяла, и не было никакой возможности ее удержать.

Саша тихо заплакала, а губы зашевелились, беззвучно повторяя слова, которые она никогда прежде не произносила: мольбы о помощи, неведомой, непонятной, но единственно возможной сейчас. Боясь пошевелиться, невесомыми касаниями гладила его руки, словно это могло как-то облегчить состояние.

С трудом понимала, сколько прошло времени до тех пор, пока, наконец, очнулась и пошевелилась, осторожно поднимаясь с дивана и намереваясь вызвать врача. Но в тот же самый момент ощутила, как тело мужчины вздрогнуло, будто сбрасывая часть напряжения, а кожа на руках, все еще находящихся в ее ладонях, слегка потеплела.

Накрыла его пледом, в который обычно куталась Даша, слушая по вечерам сказки, и бесшумно вышла из комнаты.

– Мамочка… – дочь тут же оказалась рядом, заговорив испуганным шепотом. – Что случилось? Вас не было так долго! Я хочу кушать.

– Сейчас, родная, – Саша потянула ее на кухню, плотно прикрывая за собой дверь. – Не волнуйся, все хорошо, – еще бы самой в это поверить! – Дима немножко заболел и уснул.

– Заболел? – девочка нахмурилась. – Я не слышала, чтобы он чихал.

Саша старалась не показать ребенку волнение и дрожь в голосе.

– Это не простуда, Даш. У него сильно болит голова.

– Да? Но ты ведь его поцеловала?

Женщина опешила.

– Что?

Даша хмыкнула, снисходительно глядя на недогадливую мать.

– Ну ты же всегда целуешь меня, когда что-то болит. И все проходит. Его тоже поцелуй.

Детская непосредственность и изумила, и расстроила. Девочка так искренне верила в силу любви и нежности, что вряд ли стоило сейчас разочаровывать ее, объясняя бессмысленность данных действий в сложившейся ситуации.

– Он спит, Дашунь. Я ушла, чтобы не мешать. Давай будем с тобой ужинать.

Дочка давно уснула, а Саша все придумывала себе какие-то занятия, пытаясь отвлечься от гнетущих мыслей. Перемыла всю посуду, даже ту, которую давно не использовали, обнаружив на ней какие-то пылинки. Убрала в шкафу, переставляя предметы с места на место, и без того чистую раковину оттерла до блеска.

Уже глубокой ночью, с трудом удерживая открытыми слипающиеся от усталости глаза, решилась заглянуть в гостиную. Мужчина лежал в той же позе, но дыхание выровнялось, и тело казалось расслабленным. Поправила покрывало на его плечах, дотронувшись до лба кончиками пальцев. Кожа была прохладной, но все еще проступали вены, напоминая о пережитой боли, и Саша не удержалась, склонилась к нему, на мгновенье прижимаясь губами к виску.

Глава 37

Комната была незнакомой. Какое-то время он рассматривал светлые стены, легкие шторы, сквозь которые уже проникал дневной свет, и пытался понять, где находится. На потолке расплывающимися тенями играли солнечные лучи. Их движение все еще вызывало тупую боль в висках, а сознание упорно отказывалось узнавать окружающую обстановку.

Что это за место? Он даже не помнил, как садился в машину после того, как ушел от Саши. Ушел ли?

Глаза наткнулись на закрепленную на стене фотографию Даши, и мужчина едва сдержал стон. Как его угораздило здесь остаться? Еще и проспать целую ночь? Разве мало проблем он принес в Сашину жизнь, чтобы теперь обременять еще и собственным удручающим состоянием?

Что именно вчера случилось, что успела увидеть Саша? А Дашка? Мужчина поморщился, понимая, что подвел ребенка. Нарушил данное обещание. А ведь малышка так ждала этой поездки… Но могло ли быть иначе? Все равно не позволил бы себе посадить девочку в машину, находясь в таком состоянии. Хотелось лишь надеяться, что она не сильно расстроилась или Саша как-то сумела ее успокоить.

Словно в ответ на его размышления, дверь бесшумно распахнулась, впуская маленькую фигурку. Даша была босиком и так старательно пыталась не шуметь, что он невольно улыбнулся.

– Привет, солнышко. Прости, что испортил нам вчерашнюю поездку. Ты не обиделась?

Девочка улыбнулась.

– Ты же заболел. Я знаю. А сейчас? Тебе уже лучше?

Лучше? Его перестало мутить, и барабанная дробь в голове стихла, но он прекрасно знал, что стоит сделать только один шаг – и