Малх ухватился за свиток, но первосвященник еще не выпустил его из рук. Так они и держались — каждый за свой край.

— Тебе надо быть очень осторожным. Это не должен увидеть никто, кроме Никодима. Ты понял?

— Да.

По лицу слуги Каиафа видел, что Малх все понимает.

— Дождись ответа и немедленно принеси его мне. Только мне и никому другому. Ты понял?

— Да.

— Иди.

Каиафа выпустил свиток. Малх спрятал его в складках туники.

Каиафа со стоном откинулся на ложе. Он не вставал с постели уже несколько дней. Прежде чем закрыть глаза, он заметил жену, дочь Анны, которая с нескрываемым интересом следила за ним из окна.

37 год от P. X.

Иерусалим, Енномова долина

Малх подождал, пока женщины, жены Теофила и Матфея, младших сыновей Анны, закончат обряд перезахоронения, который уже больше столетия совершали евреи в Иерусалиме и его окрестностях. Через год после похорон (а этого времени было достаточно, чтобы плоть истлела) гробницу вскрывали и кости покойного складывали в оссуарий, а погребальную нишу в стене мог занять гроб с другим покойником.

Они молча стояли в богато украшенной фамильной гробнице, которой суждено было стать последним пристанищем для всех членов семьи Анны, включая зятьев и невесток. Женщины размотали саван, открыв останки Каиафы, отерли кости и стали одну за другой складывать их в оссуарий, начав с костей ног и в последнюю очередь опустив в оссуарий череп первосвященника.

За те годы, что прошли со смерти Машиаха Иешуа, многое изменилось. Хозяин Малха, Иосиф бар Каиафа, время от времени обменивался короткими письмами с фарисеем Никодимом, до самой смерти последнего. Малх знал, что Каиафа не верит, что Никодим умер из-за болезни или несчастного случая. Его смерть — не большая случайность, чем избиение камнями Стефана за городскими стенами. Каиафа сомневался не в том, что сыновья Анны (он был жив до сих пор) неоднократно, но безуспешно пытались убить фарисея Савла, который тоже стал последователем Иешуа.

После смерти Никодима из свидетелей того, что первосвященник уверовал в Иешуа, остались лишь Малх и Юний. Малх думал, что семье Анны каким-то образом стало об этом известно. Он подозревал, что болезнь, несколько лет мучившая Каиафу, и даже его смерть как-то связаны с верой первосвященника в воскресение Иешуа. Видимо, как ни был первосвященник осторожен и мудр, это не помогло ему избежать смерти. Теперь его место занял шурин, Ионатан, и вряд ли правда о том, что Каиафа поверил в Мессию, выйдет наружу. Теперь она была похоронена вместе с ним.

Когда женщины уложили кости в каменный ящик и взялись за тяжелую крышку, вытесанную из известняка, Малх обратился к ним:

— Я сам это сделаю. Я закрою оссуарий и поставлю его в нишу.

Женщины удивленно переглянулись, но спорить не стали и направились к выходу из гробницы, а Малх повернулся к оссуарию. Сунув руку в складки туники, он вытащил опасный документ — свиток, который Каиафа хранил в тайне от всех. Положив его в угол оссуария, Малх приподнял тяжелую каменную крышку и аккуратно поставил ее на место, а потом протолкнул оссуарий в нишу с полукруглым верхом.