— Привет, Пол, — улыбнулась Джуди. — Веселого Рождества. Веселого Рождества, Тычок.

— Здорово, Джуди, любовь моя. — Пол дважды ее поцеловал. — Да — у тебя замечательное как его там. Так что, гм, — Тычок? Погоди секундочку, Джуди, хорошо? Слышь, Тычок, — так что: ты его поджег, что ли?

— О да — самую капельку! Мы-то с Бочкой смылись — но как они визжали, ты бы слышал! Прям истерика. Мы с Бочкой чуть животики не надорвали. Да. Вот по таким вещам я скучаю…

— О чем это вы, парни, говорите? — лукаво поинтересовалась Джуди. — Нет — не рассказывайте. Кажется, мне совсем не хочется знать. Пойдемте. Шампанское. По-моему, все уже здесь. Займем свои места. Захватывающе, правда?..

И Пол широко улыбнулся.

— Ага, — сказал он. — Ага. Еще как.

— Смотрю, ты достал эти свои кресла, — произнесла Джуди. — Какие они, Пол? Они очень большие? Жду не дождусь. Смотри — я передним кладу подарок Лукаса, да? На этот как бы стул. Боже, надеюсь, Лукасу понравится. По-моему, он просто замечательный. Очень необычный. Ну ладно. Знаете, он может открыть его и сегодня. Или на утро оставить. О господи. Я не знаю, как я дотерплю, если он оставит его на утро…

— Не беспокойся, Джуди, любовь моя: ему понравится. Обещаю. Слушай — мне надо отойти и поговорить тут чуток, хорошо? Отличное, должен сказать, платье. Обожаю кружева.

Джуди зарделась от удовольствия.

— Правда? Тебе правда нравится? Тебе не кажется, что оно слишком?..

Пол покачал головой и наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку.

— Оно просто прекрасно… — сказал он.

Но глаза его сейчас так и бегали туда-сюда. Декорации хороши, можно особо не сомневаться. Я отремонтировал регулятор основного света вон там, смотрите, — но, думаю, не стоит зажигать все канделябры, прежде чем мы правильно, ну, усядемся и все такое. Вы их засекли? Канделябры? Барокко, весят добрую тонну, точно вам говорю. Они тоже от приятеля в Пимлико. Его прет от больших вещей. На киношниках куш срывает. Да. Ну ладно. Сцена готова. Джуди пристроила все костюмы на вешалках за сценой — по алфавиту, путаницы не будет. Повсюду расклеены афиши — Джейми трудился на прессе как проклятый. Итак. Пожалуй, пойду перекинусь парой слов с ребятишками, вот что я сделаю — с маленькими Бенни и Мэри-Энн, вон они стоят. Хорошо, что они здесь, скажу я вам, потому как не важно, что вы, типа, устроите на Рождество, это ни хрена не значит, да? Если в доме нет пары ребятишек. Но погодите-ка — а это еще что? О боже мой — это всего лишь Фрэнки? Идет прямо ко мне и уже расставила руки для объятий и вытянула губки для чмоки-чмоки поцелуев. Разряжена в пух и прах. И так приятно пахнет. Знаете — не так давно я б на эту клевую куколку повелся.

— Пол! — радостно заверещала Фрэнки — ее огромные глазищи светились, и вообще их как будто нарисовал какой-то профи-визажист. Хотя, по правде говоря, — хрен с ним, с гламуром, она такая молоденькая и возбужденная, наша Фрэнки, что лучше бы встала на четвереньки вместе с Бенни и Мэри-Энн, помогла бы им упихнуть подарки под елку. Да. Так вот, я немного смутился, да? Потому как дальше она мне вот что сказала: — Вот ты мне и скажешь, Пол, — да? Расскажи ему, Кимми, — расскажи, о чем мы говорили.

— Сиськи, — сообщила Кимми. — Мы говорили о сиськах. Звените, сиськи.

Пол не был уверен, что ему все это нравится. Хотя попытался удержать улыбку.

— Что, правда?.. — довольно холодно спросил он. — Пожалуй, пойду, перекинусь словечком с Бенни и Мэри-Энн, знаете…

— О нет, послушай, Пол, — да, кстати, веселого Рождества и так далее. Нет, ты послушай. Кимми собирается наделать грудных картин, да? Ну — она не, сам понимаешь, сама будет их делать, конечно, — но это значит, что разноцветные отпечатки моих грудей будут висеть во всяких там художественных галереях и так далее. Здорово, правда? Ладно. Слушай. Кимми попросила меня, да? Но я не думаю, что мои сиськи для этого достаточно большие. Вот в чем проблема. И я вот что хочу узнать, Пол… в смысле: ты ведь мужчина?

— Надеюсь, да, любовь моя, — подмигнул ей Пол. Нет… мне это не нравится. Ничего хорошего. Хочу пойти поговорить с Бенни и Мэри-Энн, сейчас.

— Ну… — лепетала Фрэнки. — Я что хочу узнать, ну ладно, — ты как смотришь на силиконовые имплантанты, Пол?

— Оооо, Фрэнки, — засмеялся Пол (держусь изо всех сил, держусь изо всех сил). — Да никак я на них не смотрю. Они ведь под кожей? А? Так что их совсем не видно.

— О боже, ты ужасен, — вспылила Фрэнки. — Я серьезно, Пол. Что ты думаешь?

— Ну… по-моему, ты спрашиваешь не того парня. В смысле — спроси лучше у Джона, да? Не будет ли он, ну — типа, против?

Фрэнки на пару секунд задумалась.

— О, думаю, не будет… — сказала она. А потом прижала руки к груди. — В конце концов, это же он заплатил за эти…

— Долли Партон,[90]— встряла Кимми. — Эта телка мне подойдет. Вот что, ребята, — вы щас умрете. Читали, что она построила, типа — тематический парк? Долли П.? В США? Так вот: говорят, она собирается начать «мировую экспансию», сечете? Типа — а мы этого не знали? Да — сладкая пусечка Долли и две ее «умные ракеты»: вот что мне нужно.

Пол начал бочком отходить: ему стало как-то неопределенно, если честно.

— О боже, ну если тебе так кажется, Кимми!.. — горестно воскликнула Фрэнки, — ну тогда я просто обязана их заполучить, да? Новые. Но, может, у меня не хватит времени. Долго их делают? Ты не в курсе, Пол? Нет — наверняка не в курсе. Первые мне сделали очень быстро, но они были совсем маленькие. Когда ты собираешься делать картины, Кимми? Эй, Пол — ты куда пошел?..

Скорее, крошка, куда я ушел. Сечешь? Потому как я уже практически слинял, лапуля: и мне хорошо, как в как его там, врубаетесь? Думаю, самое время принять солидную дозу праздника. А где ее раздобыть, а? Верно — в самую точку, ребята: у детишек. Это же к ним надо идти, да? Всегда. Так что я просто взял и пошел туда. Здорово, Майк, говорю я сейчас (потому что он мне машет, гляньте): все хорошо, сынок? Симпатичный черный костюм на нем — весьма элегантный: не слишком отличается от Армани на мне, если честно, — но спорю на миллион, что он снял его с какого-нибудь гробовщика, который помер еще в каменном веке. У Майка есть чертовски неплохие шмотки: а как по мне, то шмоток много не бывает. А теперь посмотрите на Уну, пока вы здесь. Такое лицо — широкие скулы и все остальное — чертовски хорошо с этим ее перманентом, алой помадой, крошечными висюльками в ушах и так далее; бровей почти нету, но, пожалуй, тут пинцет поработал, если я хоть что смыслю (они изогнуты: из-за этого у нее такой вид, будто ее удивляет все на свете). На ней розовато-лиловое с красным облегающее вроде как вечернее платье, на нем тысячи каких-то блестящих херовин пришиты — не блестки, нет: что же это? Небось, стеклянные бусинки просто. Ну ладно, я сейчас зажигаю канделябры, да? А стеклянные бусы и вполовину бы так ярко не сверкали. Может, это у нас тут взаправдашнее, как говорится, сияние Рождества.