– Безумие и гибель… – шепнула Дайана. – У этого должны быть причины… Но какие?..

– Вот вы, ученые, и ответьте, – промолвил Калеб, обнял ее плечи и повлек к авиетке.

В кабине было прохладно и темновато – колпак отражал жаркие солнечные лучи. Дайана повозилась, удобнее устраиваясь на сиденье, потом сказала:

– Ты ушел с Вастаром. О чем вы говорили? Обо мне?

– О тебе тоже. Он восхищался твоей отвагой и красотой.

Щеки девушки порозовели.

– О чем еще?

– Ему очень не нравится брат Хакко. Он спрашивал про Аригато и Десмонда.

– Спрашивал? Что?

– Хотел знать, злодеи они или нормальные люди. Десмонд, правда, не совсем человек, но лучше три Десмонда, чем один монах.

Авиетка поднялась в аметистовые небеса. Калеб запрокинул голову, прищурился, высматривая в безоблачных высях крохотную серебряную искру. Станция визуального наблюдения парила в небе, устремив недремлющий взгляд на городские улицы, дома и дворы, на горный хребет и дамбу с шеренгой каменных шатшаров. В этот знойный час город выглядел безлюдным, только по южной дороге тащился фургон с парой буа.

– Дерам, – вдруг промолвила Дайана. – Он спрашивал про Зарайю, свою дочь?

– Да.

– О чем он тебя просил? Что это значит – окажи ей последнюю милость? Какую?

– Легкую смерть, когда наступят Дни Безумия.

Девушка вздрогнула и закрыла лицо ладонями. Она сидела молча, пока под авиеткой не промелькнули последние дома Парао Ульфи и не открылся вид на дорогу и пустынный берег моря.

– Зарайя… она тоже мне об этом говорила… о последней милости… – Голос Дайаны был тихим и хриплым. – Ты ее убьешь? Сможешь убить?

– Я не знаю, – ответил Калеб. – Не знаю, клянусь Великими Галактиками, и это мучает меня! Как мне быть, Д ‘ Анат ‘ кхани? Скажи, и я сделаю так, как ты велишь.

Дайана опустила руки. Ее лицо уже не казалось трагической маской, а было спокойным и отрешенным. Губы девушки шевельнулись, и Калеб услышал:

– Я понимаю, понимаю… я видела это в Доме Памяти… Люди лишаются разума и творят бесчинства, чудища ползут из моря, калеча и пожирая людей, стаи птиц терзают живых и мертвых… Смерть в эти дни может быть мучительной, а тот, кто дарит ее быстро, дарит милость… Но не тревожься, любимый мой, не от тебя Зарайя примет этот дар. Я все сделаю сама.

Больше они не сказали ни слова о смерти и об увиденном в Доме Памяти. Но когда пришла ночь, поцелуи Дайаны были жаркими, и обнимала она Калеба с такой силой, словно ждали их разлука и вечный сон.

– Можно подвести итог наших работ, – сказал доктор Аригато Оэ, массируя покрасневшие глаза. Дуайен выглядел утомленным, но, кажется, усталость не лишала его энтузиазма. – Должен отметить, что мы существенно продвинулись, изучив образцы с захоронения боргов. Вчера я отправил их с зондом на корабль для повторных и более точных исследований, и сегодня получил ответ. – Он повернулся к экрану над пультом связи, где маячила фигура капитана Ковальского. – Людвиг отлично справился с анализом. Что касается гипотезы о цефеиде…

– Она не подтвердилась, – пробурчал капитан. – Полная глупость! Также могу добавить, что Боргу не грозят кометы, астероиды, дыры в озоновом слое и второе пришествие Святых Бозонов.

– Не богохульствуйте, сын мой. – Брат Хакко скривил тонкие губы. – Я сомневаюсь, что этот мир – творение Бозонов. Скорее уж, демонов.

Ни дуайен экспедиции, ни Калеб с Дайаной не обратили внимания на слова монаха. Десмонд же, развернувшись к экрану, произнес нравоучительным тоном:

– Неподтвердившаяся гипотеза вовсе не глупость, капитан, а отпавший вектор поисков. Теперь мы знаем, что причина катаклизма не носит космического характера, не связана с планетарной атмосферой и разрушительными силами стихий. Вероятно, глобальную пандемию тоже стоит исключить. Мы не нашли вирулентных микроорганизмов – во всяком случае, способных представлять угрозу для населения всей планеты.

Доктор Аригато согласно кивнул.

– Причина в метаболизме боргов, теперь мы в этом уверены. Анализы костной ткани показали, что в древних образцах очень немного энзима или фактора Х, но с течением столетий эта продукция гипофиза растет, достигая некоего максимума. Этот уровень, как я предполагаю, не совместим с нормальным функционированием организма, что относится в равной степени и к людям, и к животным.

– К животным? – переспросил Калеб. – Вы говорите о всей планетарной фауне?

– Да, Охотник. Мы исследовали эту тварь, огромную черепаху, убитую вами под утесом, и несколько десятков птиц и мелких грызунов. У всех гипофиз увеличен, в тканях много фермента, хотя по составу и строению он отличается от человеческого. Такова биологическая природа этого мира: жизнь цветет в течение определенного периода, потом цикл завершается, и все живое вымирает. Это особенность местной биосферы, и борги, предвидя такой исход, целенаправленно уничтожают друг друга. Вероятно, смерть в бою не так мучительна, как в Дни Безумия, и потому…

– Седьмое Пекло! – воскликнул Калеб, приподнимаясь с места. – Вы хотите сказать, что их убивает то самое вещество, чудесный фермент долголетия? Продливший жизнь вашим лабораторным крысам?

– Крысы, кстати, начали драться друг с другом и передохли. Все до единой, – сообщил капитан.

Кажется, доктора Аригато это не огорчило. Он облокотился на полевой анализатор, сейчас отключенный, и произнес:

– Суть вы уловили правильно, Охотник. Небольшое, но важное дополнение: фермент не убивает, но негативно влияет на церебральные процессы и, вероятно, на зачатие потомства. Мы не видим в этом городе детей, как и в других поселениях боргов. Что до нарушенной мозговой деятельности… Результат можете представить сами.

– Безумие… – прошептала Дайана. – Безумие, хаос и гибель…

– Да, именно так, – с невозмутимым видом подтвердил дуайен экспедиции. – Доктор Кхан определила возраст артефактов в сакральном центре города, и эти данные совпадают с анализами костной ткани: период катаклизмов – примерно две с половиной тысячи лет. Все это время фактор Х, будучи наследственным доминантным признаком, передается через женщин. Это мы установили со всей определенностью.

Наступила тишина. Потом капитан откашлялся, запустил пальцы в бороду и спросил:

– Что мы можем сделать?

– Ничего. – Аригато пожал плечами. – Как было сказано, это особенность местного биоценоза, результат миллионолетней эволюции. Борги такие, какие есть, и никто не властен над их биологической природой.

– Никто, кроме Святых Бозонов, – раздался шелестящий голос брата Хакко. – Правильно ли я вас понял, сьон? Все они умрут в самом скором времени? Исчезнут дьявольские отродья, и планету можно заселить колонистами из Великих Галактик?