Сисели сняла кувшин с горячих угольев, налила в тазик воду и принялась умываться.

Кир молча наблюдал за ней. Похоже, сегодня Сисели не стыдилась наготы, хотя сквозь щели в деревянных ставнях пробивались яркие лучи солнца. Наконец, вытершись полотенцем, она подняла сорочку с пола, надела и зашнуровала. Открыла ставни и вылила грязную воду из окна, прежде чем вновь наполнить тазик теплой водой.

— Поспешите, милорд, не время лежать в кровати.

Открыв сундук в изножье кровати, она вынула желтое платье «хупленд», поспешно натянула его и вновь окликнула:

— Кир, вставай же!

— Думаю, нас простят, если мы сегодня вообще не спустимся в зал, — заметил он.

Сисели довольно рассмеялась.

— Значит, я угодила тебе? Очень рада! А теперь поскорее одевайся.

Сисели почти выбежала из спальни. Кир продолжал лежать, обдумывая случившееся. Его жена была вдовой, и он взял ее грубо ради собственного удовольствия. Она не девица, и не было нужды осторожничать. И все же она превозносила его. Неужели издевалась? Или действительно наслаждалась любовными играми? Он совершенно сбит с толку. Что за игру ведет с ним эта сучка? Но, по крайней мере, она перестала сравнивать его с кузеном. Уже лучше, потому что при одном упоминании имени предшественника в нем поднималась злоба.

Дьявол! Неужели он ревнует? В чем причина… если, конечно, он не влюбляется в Сисели? Никогда! Влюбленный мужчина слаб, и Кир никогда не позволит себе опуститься до нежных чувств. Примером тому служит Йен, который из-за любви потерял голову, потому что на первом месте у него всегда была Сисели. А он, Кир, не повторит эту ошибку!

Он медленно встал.

Сисели тем временем наставляла слуг:

— Тэм, передай, чтобы Маб приготовила плотный завтрак. Лэрд и король будут сегодня охотиться.

Посмотрев в окно, она увидела, что день будет ясным.

— Я передам, миледи, — пообещал Тэм и побежал на кухню.

Она уселась перед ткацким станком в ожидании, пока соберутся гости. Сисели представила, как она, беременная, ткет новую шпалеру. Да, она родит Джоанне брата. Пусть Кир и не любит ее, но ему нравится кувыркаться с ней постели.

В зал вышли король с королевой.

— Вы уже встали, мадам? — удивился король.

— Я подала бы дурной пример, если бы не заботилась о своих гостях, — покачала головой Сисели.

— Доброе утро, повелитель, — приветствовал Кир, входя в зал. — Прекрасный день для охоты. Мадам, вы присоединитесь к нам?

— Я лучше останусь с ее величеством, — отказалась Сисели. — Нам о многом нужно поговорить. И позабочусь, чтобы по возвращении вас ожидал вкусный ужин.

Не успели они выйти, как королева подтащила Сисели к стулу у камина.

— Что было? Расскажи мне все. Ничего не скрывай! Он хороший любовник?

— Ты ведь знаешь, я не слишком опытна. Но думаю, он великолепный любовник! — заверила Сисели.

Голубые глаза королевы широко раскрылись.

— Что он делал?

— Думаю, лучше спросить, чего он только не делал, — улыбнулась Сисели.

— Пресвятая Дева! — ахнула Джоанна Бофор и подалась вперед, хотя живот ей мешал. — Расскажи, Сиси!

Сисели хихикнула и стала нашептывать королеве на ухо.

Королева зачарованно слушала.

— И как долго он тебя брал? — не унималась королева.

— Целую вечность. Я думала, он не уймется до Двенадцатой ночи. Он очень силен, Джо. И входил так глубоко…

— Значит, у него длинная плоть.

— Да, и большая, — подтвердила Сисели.

— Нет ничего лучше огромного мужского «петушка», — кивнула королева.

— Я его похвалила.

— Чем совершенно сбила с толку, — хихикнула Джо.

— Разве не стоит говорить человеку, что он подарил тебе наслаждение? — удивилась Сисели. — Йен всегда был счастлив, когда я его хвалила!

— Мужчине не помешает знать, что его ценят. Но ты смущаешь его, потому что мужчины не любят говорить на подобные темы. Хотя… делай что пожелаешь, Сиси.

— Я так и поступлю. Поскольку я ему не нравлюсь, остальное значения не имеет. Буду рожать детей и относиться к мужу с уважением. У него не найдется причин жаловаться.

— Не нравишься? О нет, Сиси, ты ошибаешься! Ты очень ему нравишься! Но, как большинство мужчин, он очень боится показаться слабым. А любовь в их глазах — это слабость.

— Но зачем он твердит, что я ему не нравлюсь? Не понимаю. Йен всегда твердил, что любит меня. А Кир откровенно признается в неприязни ко мне.

— А ты сказала, что он тебе не нравится?

— Ну конечно! Не хочу, чтобы он считал меня безвольной дурочкой, которая не может обойтись без уверений в любви. Мне не нужна любовь, чтобы выполнить долг перед Гленгормом, — упрямо ответила Сисели.

— Иными словами, он ранил твои чувства, когда признался, что не любит тебя, поэтому ты отомстила, бросив ему в лицо его же слова.

— Да! — рассмеялась Сисели. — Я действительно дурочка, верно, Джо!

— Но Кир тебе нравится. Верно? — допытывалась королева.

— Верно, — вздохнула Сисели. — Он очень отличается от Йена.

— Пресвятая Дева, оставь в покое своего бывшего мужа, упокой его, Господи. Мужчины терпеть не могут слушать перечисление добродетелей их предшественников! — воскликнула королева.

— Но они во многом схожи, особенно когда дело касается Гленгорма, — пояснила Сисели.

— А в постели? — тихо спросила королева.

— Разные. Йен заботился обо мне. Кир очень требователен. Я не совсем понимаю, чего он хочет, Джо.

Та тихо рассмеялась:

— Думаю, он хочет, чтобы ты его любила. Джейми узнал от сэра Уильяма, что когда Кир был очень молод, он влюбился. А отец девушки посчитал его неподходящей партией. Это ранило его, и он стыдится обстоятельств своего рождения. С тех пор он никогда не признавался в любви женщине. Но я вижу ее в его глазах, когда он смотрит на тебя, Сиси. Кир хочет большего, чем почтительную и покорную жену. Можешь ты ему это дать?

Сисели вздохнула.

— Я жена свирепого, неукротимого, страстного мужчины. Он возбуждает меня. Думаю, что вполне могу полюбить его. Но Кир презирает меня. Как я могу предложить свое сердце такому человеку?

— Все мужчины — дети. Они рвутся в бой, не боясь смерти, но страшатся сказать женщине о своей любви. И не дай Бог женщине ранить их чувства. Тогда они совсем замыкаются. Если только, конечно, женщина не заговорит первой. Если ты когда-нибудь полюбишь Кира, смело признавайся ему. Только тогда он откроет тебе свое сердце. И поверь, о неприязни нет и речи.