«И потом, что мне ещё оставалось?» – подумала девушка, поднимаясь.

Мир вокруг был жестоким, резким. Нищие умирали пьяными в сточной канаве. Дети мучились, вычищая дымоходы и продавая спички, иногда умирая от холода. Служанок насиловали, а потом выбрасывали на улицу их хозяева. Неужели она должна была просто сидеть сложа руки и смотреть, что делают с её близкими, когда в её распоряжении была сила, способная спасти их? Несомненно, это был лишь ещё один вид убийства – бездействовать, зная, с какими ужасами им придётся столкнуться. И, по крайней мере, теперь у неё была сила помочь, не прибегая к желанию… а точнее – эта сила будет в её власти, когда мистер Пембрук умрёт.

Элеонора расправила простыни и одеяло, прежде чем поняла, что ей больше не нужно заправлять кровати. Тем не менее это помогло ей привести мысли в порядок. Теперь наконец она знала, что ей надлежит сделать. Вопрос был лишь в том, хватит ли ей на это смелости.

Если Элеонора собиралась носить траур по миссис Клири, ей пришлось бы написать мистеру Пембруку, чтобы он выделил ей средства. Сама мысль об этом вызывала тошноту. Вместо этого девушка сделала себе чёрную повязку на руку и каждый раз, надевая, испытывала стыд. Черноглазая женщина использовала желание Элеоноры, чтобы убить миссис Клири, а девушка даже не могла оплакать старушку должным образом.

Раздался стук в дверь. Элеонора даже не потрудилась встать из-за письменного стола. Наверняка это очередной омерзительный посетитель, охочий до кровавых подробностей. Она велела Бесси не пускать таких на порог.

Дверь гостиной отворилась, и вошла служанка. Глаза её сияли:

– Инспектор Хэтчетт, мисс.

Элеонора поднялась навстречу гостю. Инспектор, пригнувшись, вошёл. «Зачем он пришёл? Что ему нужно?» – подумала девушка, но изобразила улыбку и постаралась скрыть тревогу.

– Инспектор! Садитесь. Бесси, ты мне больше не понадобишься.

Бесси захлопнула за собой дверь, когда инспектор сел. Элеонора не сомневалась, что служанка подслушивает.

– Мисс Хартли. Вы ведь всё ещё мисс Хартли, я полагаю? – его взгляд метнулся к руке девушки.

Она по-прежнему носила перчатки, а пальцы были покрыты медвежьим жиром. Не нужно ему знать, что кольца у неё нет. Было бы легче солгать, но одному Богу известно, что ей делать, если инспектор пожелает поговорить с её воображаемым мужем.

– Пока да, – ответила она, краснея. – Чем я могу вам помочь?

– Я пришёл выразить вам свои соболезнования, – сказал Хэтчетт, кивая на её чёрную повязку. – Когда я услышал, что вы обнаружили ещё одно тело, то больше всего беспокоился о вашем благополучии.

Его тон был удивительно ровным. Элеонору внезапно охватил страх при мысли о том, сколько он репетировал эти слова.

– Очень любезно с вашей стороны, – отозвалась девушка и выдвинула стул к свету, чтобы гость мог видеть, как бледно её лицо, какие глубокие тени залегли под глазами.

– Кажется, вам в самом деле не везёт. Два убийства за такой короткий промежуток времени.

Элеонора сложила руки на коленях. Она была уверена, что гость следит за её ладонями, приглядывается, не дрожат ли.

– Но к счастью, – продолжал гость, – вы не остались ни с чем. Насколько я понимаю, миссис Клири оставила вам всё. Какая доброта – позаботиться о вас.

Его голос был совершенно пуст, взгляд тёмных глаз – прикован к лицу. Элеонора заставила себя посмотреть на собеседника прямо. Если бы она отвернулась или ёрзала, то выглядела бы подозрительно. Нужно было сохранять лицо непроницаемым, иначе он набросится с расспросами.

– Да, она была очень добра, – согласилась девушка, заставив свой голос дрожать. Это было несложно. Всякий раз, когда она думала о миссис Клири, горе, гнев и чувство вины душили её. Миссис Клири всегда старалась быть доброй, пусть это и не всегда ей удавалось. – Вы что-то слышали о расследовании? Местная полиция ничего мне не рассказала.

– Они и не должны были, – ответил инспектор. – Подобные детали не подлежат разглашению.

Руки Элеоноры вспотели. Интересно, он заметил?

– Может быть, вы прольёте немного света?

– Нет, не могу.

Внутри всё сжалось. Подумать только, Хэтчетт считал, что она способна была совершить эти убийства! И подумать только, она знала настоящего виновного, но не могла рассказать. Элеонора посмотрела в угол комнаты и увидела, что черноглазая смотрит на неё в ответ. Гостья стояла там, словно внимательная камеристка, и её улыбка блестела, словно лезвие ножа. Инспектор не сказал ни слова об этом, и девушка знала – он не видит черноглазую.

Ни на миг Хэтчетт не сводил глаз с лица Элеоноры, и она поняла: он ждёт, когда она совершит ошибку, с той же тихой уверенностью, как охотник, преследующий свою добычу. Под покровом страха вспыхнул гнев. Хватит с неё охотников!

– Возможно, вам стоит предложить свои услуги местной полиции, – сказала девушка, попытавшись улыбнуться. – Жаль, что это дело предоставлено им и не попадает под вашу юрисдикцию. Уверена, при всём вашем опыте вы сможете привлечь убийцу к ответственности.

На челюсти инспектора дёрнулся мускул. Элеонора подавила усмешку.

– Замечательная идея, мисс Хартли. Возможно, так я и поступлю.

– Надеюсь на это, – сказала Элеонора. – Я никогда не забуду, как вы предложили мне свою помощь в особняке Гранборо. Как жаль, что эту помощь вы так и не сумели оказать, когда я просила.

Инспектор покраснел:

– Вам известно, что у меня не было выбора.

Элеонора поднялась, желая, чтобы колени не тряслись так сильно.

– Есть очень мало ситуаций, в которых у человека в самом деле нет выбора, инспектор. Всегда можно сделать хоть что-то.

Она прошла к двери и придержала её для гостя. Хэтчетт поднялся, но не последовал за хозяйкой.

– Как бы это ни было неприятно? – уточнил он.

– Не понимаю, о чём вы.

Инспектор подхватил шляпу и пошёл к двери.

– Думаю, понимаете.

Элеонора просмотрела все газеты, какие только попадали ей в руки в течение последующих нескольких дней. Все они были полны ужасающих подробностей убийства миссис Клири. Девушка подробно рассмотрела детали расследования. Кто-то должен был убить старушку – конечно же, магия черноглазой не могла перерезать горло без руки, державшей нож. Но хотя в газетах содержалось много возмущённых заметок и множество констеблей толпилось у дверей дома миссис Клири, Элеонора ничего не слышала о подозреваемом.

Это тревожило. Всякий раз, когда девушка проходила мимо какого-нибудь констебля, она чувствовала взгляд, прожигающий спину. Казалось, за ней наблюдали, куда бы она ни шла, – в церкви, на почте, за окном гостиной. Соседи и раньше шептались о ней, но теперь даже не утруждали себя тем, чтобы понизить голос.