– А, – сказала она с нескрываемым облегчением, – это вы…

Суваев обернулся – Юлька и Риггельд, тоже вооруженные, стояли чуть позади него.

– Что за стрельба? – поинтересовался Суваев. – Прям, как дома…

– Не знаю, – Янка качнула головой. – Мы ехали на сборище… Я, Смагин и Рома. Тут нас обстреляли – во-он оттуда. Рома со Смагиным погнались.

– Кто стрелял-то хоть, видели? – угрюмо спросил Риггельд.

– Не знаю. Тип какой-то, в обычном комбезе. Шарахнул несколько раз, и наутек пустился.

Суваев внимательно глянул на увечную платформу. В лобовом стекле виднелись четыре аккуратненьких овальных отверстия.

– Кто сидел впереди? Рома?

– Ага, – Янка кивнула. – Я вообще-то не очень рассмотрела кто стрелял. Мы со Смагиным целовались.

Суваев негодующе скрежетнул зубами.

– Е-мое! – всплеснула руками Юлька. – Так что получается, стреляли в капитана?

– Именно так и получается, – буркнул Суваев, оглядываясь. – Куда они побежали, а?

– В рукав. Вон в тот.

– Пошли-ка, Курт…

И Суваев со всех ног бросился в указанном направлении. Ботинки скользили по наклонному полу, гладкому, словно олимпийский лед. Курт поспешил следом, и Юлька отчаянная, конечно же, не пожелала отсиживаться в уголке.

В рукаве было сумрачно и сухо; воздух казался ощутимо плотным, словно давление здесь было выше, чем в пузыре-развязке. Вдалеке еле заметно тлели два габаритных огня быстро улепетывающей платформы и неясные силуэты людей. Люди приближались.

Суваев благоразумно вжался в стену, чтоб не маячить на фоне светлого пятна – входа в пузырь-развязку. Риггельду и Юльке объяснять смысл ухода в сторону не пришлось – сами мгновенно убрались.

Двое в мутной полутьме рукава тотчас залегли.

– Наверное, это Ромка со Смагиным, – прошептала Юлька. – Позвать их что-ли?

И, не дожидаясь ответа, звонко выкрикнула в бесконечную с виду трубу-тоннель:

– Рома! Это ты?

– Юлька? – донесся искаженный эхом ответ. Суваев не без труда опознал голос капитана.

– Я, кэп! Нас трое, я, Курт и Пашка.

Вдалеке обе фигуры поднялись с гладкого пола и, пригибаясь, стремительно побежали вдоль стен рукава. Спустя пару минут Рома и Смагин, бесшумно, будто бесплотные тени, приблизились на расстояние нескольких метров.

Комбинезон Смагина с одного боку был грязен и изорван, словно его с размаху протащило юзом по дасфальту. У Ромки на щеке багровел большой продолговатый синяк. Оба держали в опущенных руках бласты – Рома стандартный «Витязь», а Смагин – усиленную модель, двухпотоковый «Гарпун».

– Ого! – сказал Суваев и присвистнул. – По вам стреляли, кэп?

– По нам, – буркнул Рома недовольно. – По кому же еще?

– Кто?

– Хотел бы я знать!

– Мальчики! – вмешалась Юлька. – А не лучше ли нам убраться отсюда? Хотя бы к платформам, а нет – так и дальше. А?

– Лучше, – безропотно согласился Рома. – Пошли.

Смагин, не проронив ни слова, двинулся прочь из рукава, в пузырь, к свету. Глаза у него были белые, совсем как в последний день на Волге, когда он нежданно-нагадано навсегда расстался со своим кораблем.

Они приблизились к двум платформам; Янка выскочила навстречу.

– Целы? – спросила она, беспокойно глядя на кэпа и Смагина.

– Целы, – процедил капитан. – Ушел, зараза! У него платформа стояла в рукаве.

– Значит, он нас поджидал, Рома, – глухо сказал Смагин. – Точнее, наверное, даже не нас, а тебя, капитан.

– С бластом наизготовку, – добавила Янка. – Тебя пытаются сместить, капитан.

– Ты должен быть осторожнее, капитан, – с легким раздражением продолжил Рома тем же тоном. И сердито плюнул вниз, на ленту, соединяющую два рукава уровнем ниже.

Смагин тем временем спихнул увечную платформу с дороги; она, величаво кувыркнувшись, полетела куда-то вниз, в прозрачную пропасть, к белесому дну пузыря. Следом отправилась и одинокая отломанная дверца.

– Поехали, – сказал Смагин, садясь в целую платформу. – Залезайте.

Шепеленко, Риггельд и Юлька намерились было последовать его примеру; Рома остался на месте. На ленте перед платформой. Он вынул из нагрудного кармана нечто вроде блокнота, раскрыл его и внимательно уставился на матовый экранчик. На лице его отражались досада и недоумение.

Несколько секунд все молча ждали.

– Яна, – наконец нарушил молчание капитан. – Кто у тебя сейчас на вахте? В базовом?

Шепеленко взглянула на часы.

– Жаркевич сменился… В пять. Должна Ритка Медведева заступить. А что?

Капитан продолжал глядеть на экранчик своего прибора.

– Жаркевич-то сменился. В пять, как и положено. Но на вахту никто не заступил, базовый информатики пуст.

– Не может быть! – не поверила Янка.

Капитан раздраженно дернул плечом, решительно сел на переднее сидение платформы и звучно хлопнул дверцей.

– А у тебя в рубке, Юля?

– В пять должен заступить Хаецкий. Только не помню который. Смагин, вот, сменился, а Хаецкий заступил.

– Хаецкий не заступил, Юля. Пилотская рубка тоже пуста.

Юлька вопросительно повернулась к Смагину.

– Юра? Это как понимать?

Смагин пожал плечами:

– А как понимать? В пять меня выбросило из системы, ну, я из шкафа вылез. Хаецкого еще не было. Я еще удивился, помню: во, псих, на вахту опаздывает! Я его не стал дожидаться, все равно в пилотской работы не было…

Рома уже тащил из кармана коммуникатор. Откинул микрофон, прижал трубку к уху.

– Але! Валентин? Ты где? А Женька?

С минуту Рома внимательно слушал. Потом молча отнял трубку от уха.

– Так-так. Хаецкий до вахты до сих пор не добрался. Он застрял, в рукаве по дороге от офицерского к рубкам. Платформа по выезду из офицерского прыгать не стала, так и тащилась обычным манером. А потом стала, в без пяти пять. И до сих пор стоит. Он звонил транспортникам, обещали разобраться…

– А транспортники, – донельзя скучным тоном констатировала Яна, – почти сплошь люди Шадрина да Юдина. Как раз тех, кто не прочь капитана сместить, насколько я понимаю.

– Раньше ты говорила, что в капитанство метит директорат, а не бандиты, – заметил Смагин.

– Да заодно они, что тут думать, – Яна пожала плечами. – Кэп, это заговор. Они пытаются отсечь нас от корабля. Проверь на всякий случай боевую.

Капитан потрогал несколько клавиш на приборе. И сердито засопел, когда разглядел ответ.