Эти чувства были словно молнии, озаряющие ночное небо — они вспыхнули мгновенно и принесли свет в мою жизнь.

Фернандо нежно укусил меня за верхнюю губу, а затем так же неспешно потянулся к нижней. Он сводил меня с ума. Все в нем было словно воплощением моих самых сокровенных фантазий.

Он подхватил меня на руки и усадил на перила, позволяя обхватить его ногами. Внизу был обрыв, но почему-то меня страшило вовсе не падение в бездну со скалистым дном, меня пугало, что Фернандо может остановиться. А я не могла больше терпеть — мне хотелось, чтобы он сделал это со мной. Чтобы он стал частью меня. Чтобы наши обнаженные тела соприкоснулись, и я смогла ощутить его всего.

Руки Фернандо скользнули под платье, и я почувствовала, как его пальцы медленно скользят вверх по бедру. Я не выдержала и прошептала:

— Фернандо, я хочу этого.

— Чего? — спросил он тихонько, аккуратно прикусывая мочку уха. Это заставило меня вздрогнуть:

— Тебя, — не выдержав, ответила я.

И тут внезапно Фернандо остановился и сделал небольшой шаг назад. Он смотрел на меня серьезно, словно пытаясь понять, действительно ли я готова. Я же смотрела на него глазами, полными желания, и мне хотелось лишь, чтобы он вновь оказался в моих объятиях. Мне хотелось вскарабкаться на него, как на пилон, обхватить ногами, крепко держать руками, а потом никогда больше не отпускать.

— Точно не будешь жалеть, что провела ночь с мудаком Фернандо?

— А ты мудак?

— Только не с тобой, — ответил он и вновь коснулся моего лица, легонько проводя по нему пальцами. — Жизель, я тоже очень хочу этого. Но только если ты позволишь.

Я лишь усмехнулась.

— Фернандо, замолчи. Отнеси меня в спальню и трахни, — не выдержав непонятной паузы, попросила я.

Выражение его лица было красноречивее любых слов. Мужчина сгреб меня в охапку, стаскивая с перил, и потащил в дом.

Пусть просто окажется во мне, пусть целует везде, пусть ласкает там, где не ласкал прежде. Пусть все будет так, как мы оба хотим. Ведь мы это заслужили.

Спустя несколько секунд мы оказались в спальне. Он опустил на меня на ноги и вновь посмотрел мне прямо в глаза. Не нужно было много времени, чтобы полюбить его. Не за красоту, находчивость, предприимчивость, заботу или его кошелек. Полюбить просто потому, что рядом с ним я чувствовала себя самой счастливой, потому что он вдохновлял меня, потому что с ним мне никогда бы не было страшно, скучно или стыдно.

Фернандо коснулся краешка моего платья, убирая с плеч тонкие лямки. Спустя мгновение платье лежало на полу, а я, совершенно обнаженная, стояла перед мужчиной. Мое сердце трепыхалось от возбуждения, и рекой по телу растекалось желание.

Я так давно мечтала о том, чтобы просто прикоснуться к Фернандо, чтобы почувствовать каждый его кубик и каждую мышцу. И вот я, наконец, могла это сделать. Я плавно повела рукой по его груди, словно проверяя, реален ли он или это пустая голограмма, созданная моим мозгом.

Но он был осязаем. Твердые мышцы пресса казались мне мощнее камня, и мне даже сложно было представить, с каким непробиваемым молотом я должна была столкнуться в постели.

Впрочем, я могла представить и даже очень неплохо с этим справлялась в те мгновения, когда он прижимал меня к себе, и я натыкалась на его возбуждение бедром.

Я сделала шаг назад, словно загнанная в угол лань, которой не суждено убежать от своего хищника, а затем Фернандо схватил меня за талию и бросил на постель.

Теперь он нависал надо мной, хитровато разглядывая меня сверху вниз. Его пальцы щекотали живот, а я изо всех сил старалась не смеяться. Но затем он резко прильнул губами к моему обнаженному телу и неторопливо начал спускаться вниз, заставляя кожу покрываться мурашками.

— Фернандо, — прошептала я, когда он оказался совсем внизу.

Будь на его месте кто угодно другой, я бы сбежала, не позволив ему даже на миг прикоснуться к сокровенному. Но с Ферретти все было иначе. Будто увлеченному ученому, мне хотелось позволить ему изучить меня. А вместе с ним и мне познать себя.

Едва закончив сладкую пытку, он вновь оказался у моих губ, неспешно целуя. Я нежно обняла его за шею и спустя миг оказалась сверху.

Теперь уже я сидела на бедрах Фернандо и отчетливо ощущала, как он напряжен. Оставалось совсем немного, а я уже не могла ждать. Просто хотела его — и все. Немного робея, я помогла ему освободиться от белья. И теперь мы оба были обнажены. Вот теперь я ощутила все, увидела все, что хотела.

Что ж, а теперь я понимала, почему Стелла так боролась за него. Усмехнувшись своим мыслям, я прильнула к его губам. Мне хотелось, чтобы рядом со мной он забыл обо всех остальных. Хотелось стать для него единственной.

Я знала, что, вероятно, это невозможно. Но какая кому разница, если сейчас он ласково шепчет мое имя? Если сейчас именно я греюсь в его объятиях? Если сейчас его руки скользят по моим бедрам?

Он больно кусает меня за нижнюю губу и, больше не выдерживая напряжения, оказывается во мне. А что будет завтра? Разве это имеет значение?

***

Утро началось с того, что я почувствовала нечто инородное и волосатое у себя под боком и очень сильно испугалась. Я медленно начала поворачивать голову, чтобы понять, с чем это таким большим и горячим меня угораздило уснуть.

Сперва я увидела лишь чью-то громадную ногу, торчащую из-под одеяла, отчего сердце ушло в пятки, но затем я разглядела и самого человека.

Фернандо лежал рядом и довольно улыбался, глядя на мое растерянное лицо.

— Доброе утро, — прошептал он и легонько чмокнул в губы.

Я несколько секунд помолчала, восстанавливая пробелы в памяти после сумасшедшей ночи. А затем смущенно прошептала:

— Пожалуй, да. Доброе.

Солнечный свет заливал комнату, пробираясь даже сквозь плотные шторы, и один из проворных лучей будто запутался в ресницах Фернандо, а затем сполз на глаза, заставляя мужчину забавно поморщиться. Он нежно провел рукой по моей щеке и тихо спросил:

— И чем займемся, раз уж, выходит, я прощен?

Фернандо выглядел невероятно довольным, словно в планах у него было покорить целую вселенную.

— А с чего ты взял, что ты прощен? — хитро причмокнула я и попыталась встать с кровати, но Фернандо схватил меня за бедра, опрокидывая обратно на постель, и через секунду оказался сверху.

При утреннем свете его глаза приобретали совершенно другой оттенок, напоминая мне бездонную глубину лесного озера. Он всегда казался мне таким недоступным, эдакой недосягаемой вершиной, на которую даже не стоит замахиваться. К н и г о е д . н е т

— Чего бы тебе хотелось, Жизель? Как насчет серфа, или, может, хочешь немного полетать? Я готов показать тебе Ниццу. Да что там Ниццу, я мог бы отвезти тебя куда угодно: Сен-Тропе, Милан, Париж, а может, вообще в Рим. Только скажи.