– Джулия, ну, наконец-то! – Жорж не тратил времени на приветствия. – Где ты, черт возьми?

– Жорж, пожалуйста, объясни мне, что происходит, – еле слышно попросила я, проигнорировав заданный мне вопрос.

– Где ты? – повторил он.

– Я… Со мной все в порядке… Я в Ponta do Pargo.

– Что ты там делаешь? Как тебя вообще занесло в другой конец острова? – Жорж никак не мог угомониться.

– Я… Я не одна.

– С кем ты?

Пока я раздумывала, сказать ли Жоржу правду, он быстро сложил два плюс два, по всей видимости, вспомнив о том, кто приезжал со мной в Ponta do Sol и заботливо отвозил «домой» с вечеринки Бонда.

– Ты с Дженнаро? Ты с ним?

– Да.

– Он знает, что горит «Choupana Hills»?

– Да… Там его отель… – с трудом выговорила я. – Сильно горит?

– Пожарные не справляются. Ветер шквалистый, огонь распространяется слишком быстро. Фуншал показывают по всем новостным каналам. Из «Choupana Hills» эвакуируют более тысячи человек. Их собираются разместить на стадионе неподалеку. Есть еще несколько очагов пожара в других частях острова.

– Господи… А что… что с твоим домом? Что с квартирой?

– Огонь движется по направлению ветра и расходится вверх и в стороны. Старая часть города в безопасности. Или пока в безопасности. Такого сильного лесного пожара на Мадейре еще не было.

Я так сосредоточенно пыталась уловить смысл сказанного Жоржем, что не заметила, как Дженнаро завершил свой разговор:

– Это Жорж? – скороговоркой выпалил он.

– Да.

– Спроси, где он. Я отвезу тебя к нему.

– Не поняла…

Оторвавшись от динамика айфона, я с недоумением посмотрела на Дженнаро.

– Джулия… – раздался в трубке голос Жоржа. – Ты здесь?

– Спроси, где Жорж, или дай мне трубку.

Дженнаро явно сдерживался, чтобы не обрушить на меня свое негодование.

– Жорж, я тебе перезвоню.

– Джулия! – почти синхронно произнесли они, когда я нажимала на кнопку отбоя.

– Что значит «я отвезу тебя к Жоржу»?

– Я хочу, чтобы кто-то за тобой присмотрел, – прорычал он, не одобрив моей выходки с телефоном.

– В каком смысле «присмотрел»? А вы… ты куда?

Привычная игра в «мадемуазель» и «синьор Инганнаморте» не оставляла в покое даже в экстренной ситуации.

– Мне нужно попасть в «Choupana Hills», – лаконично ответил он.

– Вы с ума сошли? Жорж сказал, что оттуда людей эвакуируют! Пожарные ничего не могут сделать с огнем… – Контролировать эмоции больше не было сил.

– Джулия, я повторяю в последний раз: мне нужно в отель. Звони Жоржу.

– Нет. Не оставляйте меня. Пожалуйста.

– Ты сейчас говоришь ерунду. Когда мы приедем в Фуншал, у меня не будет времени на детские капризы.

Я не знала, что ответить. По мере того как мы приближались к мадейрской столице, в салон начал проникать запах едкого дыма. И вот тогда со мной произошло то, что уже неоднократно случалось в критические моменты жизни. Немцы называли это красивым словом «Gelassenheit». Хладнокровие. Невозмутимость. Умение совладать с собой. Такова была моя реакция на опасность и экстремальные обстоятельства. Чем больше рушились мои жизненные позиции, тем спокойнее я становилась, вспоминая тот маленький, единственный шажок, который однажды отделял меня от смерти на реанимационной кровати.

– Что вам сказала Джоана?

Мой голос настолько преобразился, что Дженнаро на долю секунды оторвал взгляд от горной дороги, на бешеной скорости вписавшись в крутой поворот.

– Ничего хорошего.

– Что с «Reid’s»?

– Огонь туда не дойдет.

– Зачем вам в «Choupana Hills»? Что такого в этом отеле, что вы мчитесь туда, как псих, среди ночи на скорости сто пятьдесят километров в час? Ради чего все это? Ради десятка дорогих рубашек, которые могут сгореть в ваших апартаментах? Ради каких-нибудь дурацких документов, оставленных в сейфе?

– Мадемуазель… – сдержанно проговорил он.

– Ради сотни тысяч долларов? Ради чего, бл…дь, вы готовы нас угробить по дороге туда? – продолжала я без остановки.

Думаю, что его удивило, а скорее, зацепило не то, что я говорила, а как я это делала – без истерик, без надрыва, без малейшего намека на страх и отчаяние. В любой другой ситуации Дженнаро наверняка прибегнул бы к своему стандартному способу отшить меня вместе с тысячей лишних вопросов, но в этот раз он поступил иначе.

– В отеле находится то, что мне по-настоящему дорого. Очень-очень дорого, понимаешь?

– И вы готовы рискнуть ради этого всем?

– Да. Поэтому я прошу тебя: позвони Жоржу. Каждая секунда на счету.

– Синьор Инганнаморте, я этого не сделаю по одной простой причине. Если вы готовы рискнуть всем ради того, что находится в отеле, который в любой момент может сгореть ко всем чертям, то поймите и меня. В этой машине находится тот, кто мне по-настоящему дорог. Очень-очень дорог. И если он сумасшедший настолько, чтобы добровольно мчаться в очаг лесного пожара, то я с ним. Потому что только с ним я чувствую себя в безопасности. И я его очень люблю. Слишком сильно люблю для того, чтобы отстегнуть ремень и выйти из этой машины. Не бросайте меня. Пожалуйста.

– Ты совершаешь большую ошибку, – сказал он, обдумав мои слова.

– Мои ошибки – это моя зона ответственности. Только моя.

– Мадемуазель… – Он пристально на меня посмотрел, влетая в очередной тоннель. – Дернул же меня черт вернуть вам книгу в Женеве.

– По этому поводу у меня много вопросов в запасе, – неожиданно для себя я улыбнулась. – Я знала, что это вы. Знала. И еще: с вами я ничего не боюсь.

* * *

Вся моя храбрость, бравада и никому не нужная смелость в миг улетучились, когда перед нами открылся вид на ночной Фуншал. Если к запаху дыма я давно приспособилась и даже привыкла, то к мелькающей сквозь лобовое стекло картинке – нет. И еще раз нет. Глаза отказывались воспринимать увиденное и изо всех сил сигнализировали о невозможности происходящего. Над городом нависло зловещее густое облако, сводившее на нет его таинственную красоту и зарождающиеся по вечерам огоньки. Дым окутывал все вокруг, застилая плотной скатертью дома, улицы, деревья, фонари и даже дороги, а во всей этой беспросветной серости мелькали силуэты напуганных людей и пролетавших мимо пожарных машин.

– Вы что-нибудь видите? – полушепотом спросила я, словно боясь еще больше ухудшить наше и без того незавидное положение.

– С трудом, но вижу.

Он по наитию въезжал в повороты, прекрасно ориентируясь на местности.