– Господин Помяловский пришли за Дарьей Николаевной, – проговорила она.

Не дожидаясь приглашения, из-за ее спины появился высокий темноволосый человек с надменным, покрытым загаром лицом. Если бы Килин мог находиться в этой комнате, он бы моментально признал в нем шефа кёлеровских стюардов. И тут же вновь изумился: настолько разительная перемена случилась с этим человеком. Помяловский словно бы распрямился. Суетливая угодливость, обычно сгибавшая его фигуру в обществе хозяина, исчезла…

Подойдя к Салтычихе и не обращая внимания на остальных людей в комнате, он галантно поцеловал ей руку. Кирилл, наблюдавший за гостем, обратил внимание: взгляд его не смягчался ни на секунду, оставаясь цепким, с какой-то скрытой в нем тайной жестокостью.

Помещица встала с дивана и, сказав «идемте, Павел Петрович», направилась к дверям. Помяловский тут же последовал за ней.

Едва они вышли, грек заговорил:

– О нем ходят такие слухи, что я не удивлюсь, если ему самому в ближайшее время понадобится платить деньги сыскному департаменту. Мучает крестьян! До смерти!.. – раздался шум закрывшейся наружной двери. – Конечно, до Салтычихи ему пока далеко – размах не тот. Но если так пойдет и дальше, то скоро он ее догонит. Не понимаю, с какой цепи они все сорвались! – в сердцах проговорил грек.

Он валился назад. Ощущение – летит в бездонную пропасть, что-то широкое, плоское ударило по лицу. Боли он не почувствовал. Грохот – приглушенный, словно доносившийся издалека, – проник в его уши. Глаза ничего не видели. Кругом – чернота.

Килин ударился о какой-то выступавший предмет поясницей. Сознание его в эти мгновения было наполнено ужасом смерти. Но он был все еще жив… Кроме первого ушиба, он не почувствовал боли. Предмет под ним мягко прогнулся. Голова тоже оказалась на чем-то от удара спружинившем.

«Ударит еще раз! Добьет! – вихрем пронеслось в сознании. – Куда я провалился?! Что это?» Килин отчаянно барахтался. Но подняться на ноги сразу не смог. Чудовищное ощущение, что завален какими-то огромными шарами, заставило его громко простонать.

Звук собственного голоса словно привел его в чувства. Он увидел узкую полоску синего неба, угол какой-то крыши. Левая рука опустилась на несколько сантиметров вниз и ощутила ладонью что-то шершавое. Николай широко раскрыл глаза. Слева, под каким-то странным наклоном, виднелась нанесенная на картоне надпись. Буквы никак не хотели составляться в слово… Наконец он прочел: «шампанское».

Он валялся в груде обвалившихся ящиков… Килин пошевелил правой рукой. Картонные коробки немного сдвинулись. «Пустые» – понял он.

Николай поджал ноги. Оперся подошвами о твердую поверхность – похоже, асфальт… Осторожно встал. Откуда-то сверху свалилось еще несколько коробок. «Да сколько же их здесь?!» Энергично работая руками, начал пробиваться к свету… Меньше тридцати секунд – и он уже стоял, заваленный пустыми коробками из-под шампанского только по пояс. Оглянулся: в нескольких метрах сзади до крыши какой-то хозяйственной постройки возвышался последний – он единственный остался не разрушенным – ряд коробок. Все остальные Килин обвалил… Он повернул голову обратно: прямо перед ним – дворец Кёлера. Николай находился на его заднем дворе. В стороне, метрах в пятидесяти, виднелась автостоянка.

Осторожно выбравшись из груды коробок – он опасался, что ряд у стены неожиданно рухнет, – Килин рассмотрел свой живот.

Надетый на нем современный свитер цел. Задрал его вместе с рубашкой – ни царапины… С шумом выдохнул воздух. «Вывернулся!»

Тут же вспомнил про главное. «Немедленно что-то предпринять!» Килин вытащил из кармана мобильный телефон, но сдвинуть половинки слайдера не успел. Справа из-за угла кёлеровского дворца появилась знакомая фигура – гипнотизер. Пока он не видел Николая, но явно высматривал кого-то на обширном заднем дворе усадьбы.

«Ищет меня! В этом можно не сомневаться». Килин, стараясь не идти слишком быстро, двинулся к левому крылу большого старинного дома. До самого угла он не оборачивался, но заворачивая за флигель, скосил взгляд – Турсунов ближе, чем можно было предположить. Гипнотизер двигался быстрым шагом, почти бежал… Уловив короткий брошенный на него взгляд, он замахал руками, призывая Килина остановиться. Но странно: Турсунов был нем, словно прикусил язык и мог изъясняться только жестами.

Сделав вид, что не замечает их, Николай завернул за угол – короткое время он будет невидим гипнотизеру, – побежал…

Перед фасадом дворца было пусто. «Куда подевались люди?!» Надо куда-то спрятаться, исчезнуть с открытого пространства. Но как это сделать?.. Расстояние, которое отделяло его от густых парковых чащоб, – слишком велико. Килин перешел на шаг, очень стремительный, ринулся в сторону парадного входа.

Едва преодолел треть расстояния – сзади послышался топот… Николай вновь побежал. Перед тем как влететь на глазах у изумленного лакея в высокие двери, успел увидеть: задыхавшийся гипнотизер остановился от них метрах в пятнадцати, уперев руки в колени. Все-таки Турсунову было за шестьдесят!..

«Дом огромен! В нем множество комнат: помещения для слуг, кладовки… Надо найти местечко, где спрятаться – отсидеться… Пусть Турсунов ищет!..» – думал Килин, взбегая по широкой, устланной ковром лестнице.

Оставшийся позади лакей в ливрее не сказал ему ни слова. В усадьбе всегда было много гостей. Они свободно входили и выходили из дома. Никто не спрашивал у них, кто они и зачем здесь находятся.

Направленная на лечение к врачу-психиатру Элла Фицджеральд не дождалась своей очереди. Не говоря никому ни слова, она поднялась со стоявшего у двери кабинета синего, обитого тканью креслица, пошла к лестнице. Два других пациента, ожидавшие приема у того же специалиста, украдкой посмотрели молодой женщине вслед.

Медицинский центр – Фицджеральд лечилась анонимно – расположен в двенадцатиэтажной бетонной коробке, выстроенной в семидесятые прошлого века. Она напоминала спичечный коробок, поставленный на торец. На этажах – широкие просторные коридоры, высокие потолки, залитые светом холлы.

Элла прошла через старомодные прозрачные двери. Старушка-уборщица в белом халате тряпкой протирала деревянные накладки лестничных перил. Фицджеральд посмотрела на ступени: за долгие годы они истерлись…

В правой руке молодой женщины болталась на узком длинном ремешке черная сумка. Она подняла ее выше, расстегнула молнию, достала сигарету, зажигалку… Мучительно плохо… «Сколько ждать очереди?!.. Чем мне поможет врач?.. Назначит лекарство. Какие-нибудь таблетки. Когда еще они начнут действовать!. А невыносимо уже сейчас…»

Она уронила на пол горевшую сигарету, уборщица видела это, но, подняв глаза на лицо Фицджеральд, встретила ее взгляд, промолчала.

Спустившись по лестнице на полпролета вниз, Элла остановилась. Развернулась, стала подниматься обратно. «Отчего такое ухудшение? С утра все было более-менее… Что-то происходит в окружающем мире!» – вдруг осенило ее. Странно, сумбурная мысль придала ей немного сил. Ровным, уверенным шагом добралась до лифта, нажала еле выступавшую из стены широкую пластмассовую кнопку. Двери мгновенно раскрылись. Зашла в кабину и спустилась на первый этаж. Створки вновь разъехались в стороны… С того момента, как она вызвала лифт, прошло меньше половины минуты.