– Мне очень жаль, – проговорил Мендоса и неловко похлопал ее по плечу. – Извините. Просто… я думал, вы знаете.

В 1936 году, когда очень немногие его соседи могли похвастаться, что у них есть постоянная работа, дедушка Грейс по материнской линии Томас Пирс каждое утро вставал в пять часов и садился на стэмфордский поезд до Нью-Йорка. Работал он в рекламе, хотя в юности мечтал совсем не об этом. Зато зарплату в фирме платили исправно, а начальство давало понять, что ценит вклад Томаса. Во времена Великой депрессии, когда люди со всей страны стекались в Нью-Йорк в поисках хоть какой-то работы, напротив офиса змеилась длинная очередь за хлебом, а дома в Коннектикуте ждала жена на позднем сроке беременности, дедушке оставалось только порадоваться своей удаче и пытаться не думать о том, что будет, если его уволят.

У них уже был маленький сын, Артур, и втайне Томас надеялся, что родится второй мальчик. Но его жена Грейси была уверена, что ждет девочку, и собиралась дать ей двойное имя – Марджори Уэллс. Это была ее девичья фамилия – Уэллс.

Томас Пирс возвращался домой примерно в половине седьмого вечера. Жила семья в причудливом каменном коттедже с круглой башенкой. Дом располагался в том месте, где протекавшая по Стэмфорду река делала поворот. Обычно после работы Томас подкреплял силы чем-нибудь крепким, пока жена укладывала ребенка, а потом готовила ужин на двоих. Грейси выросла в доме, где всю работу за нее выполняли слуги, и заниматься хозяйством ее никто не учил, однако готовила она вполне сносно. Рецепты Грейси брала из «Кулинарной книги миссис Уилсон». Туда вошли как раз те блюда, которые Грейси ела в детстве. Впрочем, попадались и более смелые варианты – например, чоп-суэй, экзотический восточный деликатес, для приготовления которого требовались свинина, капуста, лук и густой коричневый соус. Позже Грейси открыла для себя «Путь к сердцу мужчины…», и с тех пор на столе начали появляться сладкие кексы «бундт» и блинчики из мацы. Томас поглощал все эти лакомства с удовольствием и легким чувством вины. Он ведь так и не признался жене, что его мать еврейка.

Однажды вечером Томас вышел из офиса вместе с новым коллегой по имени Джордж. Его недавно взяли, чтобы писать тексты для радио. Оказалось, что Джордж живет вместе с семьей своей сестры в Дэриене – сам пока на ноги не встал. Судя по всему, условия там были неважные. К тому времени, как поезд доехал до станции Гринвич, Томас Пирс пригласил коллегу к себе домой на ужин. К сожалению, предупредить Грейси о неожиданном госте не было возможности. Телефон на станции не работал, а когда они добрались до аптеки, где стояли автоматы, то перед каждым своей очереди позвонить дожидались не меньше двух человек. Поэтому Томас и Джордж решили просто ехать домой и добрались как раз на закате.

Грейси, конечно, рассердилась, но принесла обоим мужчинам выпить и отправилась на кухню, пытаясь сообразить, как выкрутиться из положения. К сожалению, в тот вечер она готовила не чоп-суэй, который можно легко разделить на троих. На вечер Грейси купила у мясника всего четыре бараньи отбивные. Единственным выходом из положения было почистить и сварить побольше картошки. Уложив ребенка, Грейси глотнула чуть-чуть шерри и присоединилась к мужчинам.

Говорили они, слава богу, не о работе, а о сестре Джорджа. Та вышла замуж за «грубого мужлана», утверждавшего, что все интеллигенты – слюнтяи. В отношении Джорджа Грейси вполне была согласна с этой суровой оценкой, однако самого подхода к делу не одобрила.

– Жаль, что ваша сестра нашла себе такого мужчину, – сказала Грейси.

– Вот именно. Она ведь умная девушка. Не понимаю, что она в нем нашла.

Мужчины выпили еще, а Грейси отправилась готовить отбивные. Потом накрыла стол на троих. Если бы ее предупредили хотя бы за пару часов, Грейси бы успела сделать рагу, и тогда еды хватило бы на всех троих. В кулинарной книге как раз был рецепт, который Грейси давно хотела испробовать, – Брунсвик-рагу, которое можно готовить не из дорогого мяса, а из дешевой курицы. За четыре года брака, которые все пришлись на Великую депрессию, Грейси в совершенстве освоила умение экономить. Она старалась, чтобы из денег, отложенных на хозяйство, каждую неделю оставалось по четыре-пять долларов. Когда надо было купить что-то для дома, или для ребенка, или для Томаса, Грейси всегда немножко завышала цену для мужа, а излишек оставляла себе. Это было почти так же здорово, как самой зарабатывать деньги. Весной Грейси даже открыла счет в Первом Стэмфордском банке – разумеется, совместный с мужем. Впрочем, Томас о существовании этого счета даже не подозревал.

– Хорошо бы… – вздыхал о чем-то гость, когда Грейси вернулась с отбивными. Оба были с ней любезные, а изголодавшийся Джордж, судя по всему, по достоинству оценил ее стряпню. Однако ни один из мужчин не прокомментировал тот факт, что на тарелке Грейси лежало одно пюре. Гость не считал нужным делать паузы в речи, чтобы прожевать еду, поэтому Грейси получила возможность полюбоваться бараньими отбивными даже в слишком больших подробностях. Грейси радостно предвкушала возможность ими полакомиться, однако ничего не поделаешь – пришлось уткнуться в свое пюре и при этом стараться следить за разговором.

Джордж рассказывал, что в городе есть одна квартира, и располагается она в квартале Тюдор-Сити в Ист-Сайде на какой-то из Сороковых улиц. Совсем недалеко от офиса, можно даже дойти пешком. Джордж ходил смотреть эту квартиру с «одной хорошей знакомой» – Грейси едва удержалась, чтобы не уточнить статус этой женщины. Квартира маленькая и уютная, а учитывая ситуацию на рынке недвижимости, стоила чистые гроши, ведь половина здания пустовала. И в этом-то была проблема – даже грошей у Джорджа не было. На самом деле у него не было ничего, кроме зарплаты и дома в северо-западной части штата Коннектикут, покупателей на который не находилось.

– А в каком городе дом? – спросил Томас скорее для поддержания разговора, чем из любопытства.

Оказалось, не в городе, а за городом. Ближайший к нему населенный пункт – деревня с поэтичным названием Водопады. А еще недалеко находится город Канаан, объяснил Джордж. Стоит дом на озере. Когда-то принадлежал его матери, но теперь перешел к Джорджу. Он не бывал там уже пару лет, но договорился с одним брокером из Лэйквилла, и тот выставил дом на продажу. Удачное же времечко Джордж выбрал! Пока что коттедж даже смотреть никто не приходил.

– А что за дом? – заинтересовалась Грейс. Когда Джордж попросил добавки, пришлось сказать, что бараньих отбивных больше нет, зато осталось пюре.

Дом старый, примерно восьмидесятых годов прошлого века, ответил Джордж. Но в 1905 году его родители пристроили еще крыло с кухней на первом этаже и спальней на втором. Всего наверху три спальни. Участок раньше был приличный, примерно четыре акра, но, к счастью, землю Джордж успел продать до начала Великой депрессии. Сейчас остались всего пол-акра, которые ведут к маленькому озерцу. Называется оно Чайлд – это фамилия семьи Джорджа.