– Да, – сказал Ранд, его взгляд вновь стал отсутствующим. – Но я боюсь использовать Единую Силу. Ведь всякий раз, когда я делаю это, он может захватить контроль. Ему нельзя верить. Он не хотел убивать ее, но он все же сделал это. О, Свет… Илиена…

Может, со всеми это случалось именно так? Быть может, каждый из них полагал, что находится в своем уме, и что существует другой человек внутри них, который и совершает ужасные вещи?

– Все закончилось, Ранд, – произнесла Мин, прижавшись к нему. – Чем бы ни был этот голос, ничего худшего уже не случится. Саидин очищена.

Ранд ничего не ответил, но расслабился. Мин закрыла глаза, наслаждаясь ощущением его тепла – в комнате стало холодно, потому что Ранд оставил окно открытым.

– Ишамаэль жив, – сказал Ранд.

Она резко открыла глаза.

– Что?

А ведь она только почувствовала себя лучше!

– Я посетил его в Мире Снов, – ответил Ранд. – Знаю, что ты хочешь спросить, но нет. Это не было кошмаром или приступом безумия. Это было на самом деле, и я не могу объяснить, откуда я это знаю. Ты просто должна мне поверить.

– Ишамаэль, – прошептала Мин. – Ты ведь убил его!

– Да, – сказал Ранд. – В Твердыне Тира. Он вернулся, и, хоть теперь у него новая личина и другое имя, это он. Нам следовало догадаться, что это случится. Темный не откажется без борьбы от таких полезных инструментов. Он может вытаскивать их из могилы.

– Тогда как же нам выиграть? Если все, кого мы убиваем, возрождаются вновь…

– Погибельный огонь, – ответил Ранд. – Он уничтожит их навеки.

– Но Кадсуане сказала…

– Меня не волнует, что сказала Кадсуане, – огрызнулся Ранд. – Она мой советник, и ее дело – советовать. Ничего больше. Я Дракон Возрожденный, и я сам буду решать, как мне сражаться.

Он сделал паузу, переводя дыхание.

– В любом случае, неважно, что Отрекшиеся возвращаются, неважно, кого или что еще натравит на нас Темный. В конце концов, я уничтожу его, если смогу. Если нет, я, по крайней мере, запечатаю его Узилище так плотно, что мир сможет о нем забыть.

Он взглянул на нее.

– Для этого… Мне нужен голос, Мин. Льюс Тэрин знает многое. Или… Или я это знаю. Не знаю, откуда они взялись, но эти знания находятся в моей голове. В некотором смысле порча Темного уничтожит его самого, потому что из-за нее у меня установилась связь с Льюсом Тэрином.

Мин бросила взгляд на книги. Тонкая полоска бумаги Герида Фила выглядывала из «Размышлений Среди Развалин».

– Ранд, – сказала она. – Ты должен уничтожить печати узилища Темного.

Нахмурившись, он посмотрел на нее.

– Я не сомневаюсь в этом, – продолжила Мин. – Все это время я читала книги Герида Фила, и я думаю, что именно это он подразумевал под «расчисткой площадки». Для того, чтобы построить новое узилище для Темного, ты прежде должен открыть старое. Нужно избавиться от заплатки, закрывающей Скважину.

Она ожидала, что Ранд отнесется к этому скептически. К ее удивлению, он всего лишь кивнул.

– Да, – сказал Ранд. – Да, это звучит правильно. Сомневаюсь, что люди будут рады это услышать. Неизвестно, что произойдет, если сломать печати. Если мне не удастся сдержать его…

В пророчествах ничего не говорилось о победе Ранда. Только о том, что он будет сражаться. Мин вновь задрожала – проклятое окно! – но ощутила на себе пристальный взгляд Ранда.

– У тебя получится. Ты одержишь над ним победу!

Ранд вздохнул.

– Ты веришь в безумца, Мин?

– Верю в тебя, пастух.

Внезапно вокруг его головы закружились образы. Обычно она старалась не замечать их, если только они не были новыми, но на этот раз она обратила на них внимание. Светлячки, гаснущие в темноте. Три женщины у погребального костра. Вспышки света, тьма, тень, предвестие смерти, короны, раны, боль и надежда. Вокруг Ранда ал’Тора бушевала целая буря образов, неистовей, чем любой природный катаклизм.

– Мы до сих пор не знаем, что делать, – сказал он. – Печати настолько хрупки, что я могу сломать их своими руками, но что дальше? Как мне его остановить? В твоих книгах есть что-нибудь об этом?

– Сложно сказать, – призналась Мин. – Ключи к разгадке – если они и впрямь там есть – слишком туманны. Я не перестану искать. Обещаю. Я найду для тебя ответы.

Он кивнул, и Мин с удивлением почувствовала через узы его веру. В последнее время она крайне редко ощущала эти его эмоции, но ей казалось, что он стал мягче, чем в последние дни. Все тот же камень, но с парой трещинок, позволивших ей проникнуть внутрь. Это было уже что-то.

Она обняла его и снова закрыла глаза. Начало было положено, но осталось так мало времени. Придется обойтись тем, что есть.

* * *

Тщательно прикрывая рукой пламя свечи, Авиенда зажгла укрепленный на шесте фонарь. Его мерцающее пламя освещало окружающую лужайку. Из палаток доносился храп спящих солдат. Вечер был холодным, воздух – свежим и чистым, вдали был слышен шум ветра в ветвях деревьев. Раздавался одинокий крик совы. Авиенда была измучена.

Она пересекала поляну уже раз пятьдесят, зажигая фонарь, затем задувая его и бегом отправляясь к особняку, чтобы зажечь свечу, а потом осторожно – не давая ее пламени потухнуть – возвращалась назад, чтобы снова зажечь фонарь.

Еще месяц подобных наказаний, и, вполне возможно, она станет такой же сумасшедшей, как мокроземцы. Хранительницы Мудрости проснутся однажды утром и увидят ее, направляющуюся к речке, чтобы поплавать, или несущую полупустой бурдюк с водой, или даже скачущую верхом на лошади – просто для удовольствия! Она вздохнула, слишком уставшая, чтобы думать о чем-то ином, и повернула к лагерю Айил, желая наконец лечь спать.

Кто-то стоял позади нее.

Она вздрогнула, потянулась к кинжалу, но расслабилась, узнав Эмис. Из всех Хранительниц Мудрости лишь она одна – бывшая Дева Копья – могла незаметно подкрасться к Авиенде.

Хранительница Мудрости стояла, сложив руки на груди, ее коричневая шаль и юбка слабо колыхались на ветру. Кожу Авиенды покалывало от ледяного ветра. Серебристые волосы Эмис казались призрачными в вечернем свете; в них застряла принесенная ветром сосновая иголка.

– Ты подходишь к своим наказаниям так… самоотверженно, дитя, – сказала Эмис.

Авиенда опустила взгляд. Обращая внимание на ее действия, Эмис ее позорила. Разве она не уложилась в срок? Или же Хранительницы Мудрости наконец махнули на нее рукой?

– Пожалуйста, Хранительница Мудрости. Я делаю лишь то, чего требует от меня долг.

– Да, это так, – сказала Эмис. Подняв руки, она провела ими по волосам, обнаружила сосновую иголку и скинула ее на пожухлую траву. – Но в то же время это не так. Иногда, Авиенда, мы бываем настолько озабочены совершенными поступками, что не останавливаемся подумать о том, чего не сделали.