Авиенда была благодарна темноте, скрывшей позорный румянец стыда, заливший ее щеки. В отдалении солдат, отмечая время, ударил в вечерний колокол; Авиенда услышала грустный тихий металлический перезвон, повторившийся одиннадцать раз. Как ей следовало отреагировать на замечание Эмис? Она не видела никакого подходящего ответа.

Авиенду спасла вспышка света на другом конце лагеря. Она была слабой, но хорошо заметной в темноте.

– В чем дело? – спросила Хранительница Мудрости, обернувшись, чтобы проследить за взглядом Авиенды.

– Свет, – сказала Авиенда. – С площадки для Перемещений.

Эмис нахмурилась, и они обе двинулись по направлению к площадке. Вскоре они повстречали Дамера Флинна и Даврама Башира, идущих к лагерю в сопровождении небольшого отряда салдэйцев и Айил. Авиенда не знала, что и думать о таких, как Флинн. Саидин была очищена от порчи, но этот мужчина – как и многие другие – пришел сам, попросив учить его задолго до того, как это произошло. Авиенда скорее бросилась бы в объятия Затмевающего Зрение, чем поступила так, как он, но Аша’маны на деле доказали, что являются могущественным оружием.

Эмис и Авиенда присоединились к небольшой группе людей, спешивших к поместью Ранда, освещенному только дальними мигающими факелами и затянутым тучами небом. Хотя большую часть отряда, отправленного на встречу с Шончан, составляли воины Башира, среди них также было несколько Дев. Эмис пристально посмотрела на одну из них, пожилую женщину по имени Корана. Та замедлила шаг, и, хотя из-за темноты нельзя было сказать наверняка, она выглядела озабоченной, возможно даже рассерженной.

– Какие новости? – спросила Эмис.

– Захватчики, эти Шончан, – Корана словно выплевывала каждое слово, – они согласились еще на одну встречу с Кар’а’карном.

Эмис кивнула. Корана, однако, громко фыркнула; ледяной ветер трепал ее короткие волосы.

– Говори, – сказала Эмис.

– Слишком на многое идет Кар’а’карн ради перемирия, – ответила Корана. – Эти Шончан дали ему все основания для объявления кровной мести, а он им потворствует. Я чувствую себя как сторожевая собака, которую заставили лизать ноги незнакомцу.

Эмис взглянула на Авиенду.

– Что скажешь, Авиенда?

– Сердцем я согласна с ее словами, Хранительница Мудрости. Но, хотя нередко Кар’а’карн поступает глупо, это не тот случай. Разумом я чувствую, что он прав, и в этот раз я следую разуму.

– Как ты можешь так говорить? – возмутилась Корана. Она сделала ударение на слове «ты», намекая на то, что Авиенде – бывшей Деве Копья – должна была быть близка ее точка зрения.

– Скажи мне, Корана, что важнее, – ответила Авиенда, вздернув подбородок, – твоя личная неприязнь к другой Деве или вражда между твоим и чужим кланом?

– Конечно же, клан для меня на первом месте. Но при чем тут это?

– Шончан заслуживают того, чтобы сражаться с ними, – сказала Авиенда, – и ты права в том, что просить их о перемирии мучительно. Но ты забыла о том, что у нас есть более серьезный враг. Затмевающий Зрение враждебен всему человечеству, и потому наш долг – противостоять ему, а не разжигать внутренние междоусобицы.

Эмис кивнула.

– Шончан еще почувствуют, насколько остры наши копья. Но сейчас не время для этого.

Корана покачала головой.

– Хранительница Мудрости, такие речи больше подобают мокроземцам. Какое мы имеем отношение к их пророчествам и сказкам? Долг Ранда ал’Тора как Кар’а’карна сильнее, чем его обязанности перед мокроземцами. Он должен привести нас к славе.

Эмис пронзила взглядом светловолосую Деву.

– Ты говоришь, как Шайдо.

Корана посмотрела прямо в глаза Эмис, но, не выдержав ее взгляда, поникла и отвернулась.

– Прости меня, Хранительница Мудрости, – произнесла она через некоторое время. – Я имею тох. Но ты должна знать, что в лагере Шончан находятся Айил.

– Что? – спросила Авиенда.

– Они были на привязи, – сказала Корана, – как их прирученные Айз Седай. Полагаю, что их продемонстрировали нам как трофеи. Среди них я узнала многих Шайдо.

Эмис тихо присвистнула. Держать Айил, неважно, Шайдо или нет, в качестве дамани было смертельным оскорблением. А Шончан еще и похвалялись своими пленниками. Она сжала свой кинжал.

– Что ты скажешь на этот раз? – Эмис взглянула на Авиенду.

Авиенда стиснула зубы.

– То же самое, Хранительница Мудрости. Хотя я бы лучше отрезала себе язык, чем признала это.

Эмис кивнула, обернувшись к Коране.

– Не думай, что мы снесем это оскорбление, Корана. Мы отомстим. Лишь только окончится эта война, мы обрушим на Шончан град стрел, и они на собственной шкуре испытают остроту наших копий. Но это будет потом. Иди и поведай двум клановым вождям то, что сейчас рассказала мне.

Корана кивнула – она исполнит свой тох позже, когда останется наедине с Эмис – и покинула их. Дамер Флинн и его спутники уже дошли до поместья; решатся ли они разбудить Ранда? Сейчас он спал, но Авиенде пришлось замаскировать узы прямо посреди исполнения вечернего наказания, чтобы избавиться от ощущения подсматривания. То, что передавалось ей тогда от Ранда, она предпочла бы испытать напрямую.

– Эти слова вызовут немало волнения среди копий, – произнесла Эмис задумчиво. – Последуют призывы к войне, от Кар’а’карна потребуют оставить его попытки решить дело миром.

– Останутся ли они с ним, когда он откажется? – спросила Авиенда.

– Конечно, – ответила Эмис. – Ведь они – Айил, – она посмотрела на Авиенду. – У нас мало времени, дитя. Пора прекращать тебя баловать. С завтрашнего дня я придумаю для тебя более действенные наказания.

«Баловать меня?» – Авиенда уставилась в спину удалявшейся Эмис. – «Разве можно придумать что-то еще более бесполезное или унизительное?»

Но она давно знала, что не стоит недооценивать Эмис. Испустив тяжкий вздох, Авиенда побежала по направлению к своей палатке.

– Было бы любопытно узнать, что думает послушница. Скажи мне, Эгвейн ал’Вир, как бы поступила ты в этой ситуации?

Эгвейн оторвала взгляд от чаши со скорлупой. В одной руке её были стальные щипцы, в другой – похожий на луковицу орех. Впервые одна из присутствовавших Айз Седай обратилась к ней лично. Она уже начинала думать, что время на визит к трём Белым сестрам окажется в очередной раз потраченным впустую.

Местом её сегодняшнего урока была маленькая лоджия на третьем этаже Белой Башни. Восседающие имели право на комнаты не только с нормальными окнами, но и с лоджией – необычно для простых сестер, но нельзя сказать, что неслыханно. Эта лоджия имела форму крохотной башенки, с крепкой каменной стеной, вроде бортика, обегающего выступ по дуге, и второго точно такого же, нависающего с потолка. Между ними было достаточно места, и открывался довольно красивый вид на восток, на холмы, поднимающиеся к Кинжалу Убийцы Родичей, который можно было разглядеть вдалеке в ясный день.