Я лишь плечами пожимаю — и срываюсь в смех. В памяти вдруг всплывает эпизод из прошлого, когда я Вадима избавляла от Алиных художеств. В чем-то мама права. Но я не хочу принимать ничью сторону. Молча обнимаю родителей, приглашаю их в дом.

Мы с головой погружаемся в праздничную суету.

Бабушки берут на себя малышек, кормят завтраком, переодевают. Папа с Вадимом беседует, не упуская случая подколоть его по-доброму, за что получает шпильку в ответ.

А я… чувствую себя такой счастливой.

Но вдруг…

— О-ой, — вскрикиваю, ощущая болезненную схватку. И влагу. С близняшками у меня тоже воды рано отошли.

Устремляю испуганный взгляд на Вадима, а он все понимает без слов. Бледнеет на глазах, но быстро в руки себя берет. Потому что нужен нам сейчас.

— Во-от, сын согласен с папкой, — несмотря на нервы, пытается отшутиться. — Сегодня отличный день для его появления на свет. Поехали в роддом, упрямая мамочка, — бережно ведет меня к машине.

И я ему доверяю. Своему мужу. Который не обманет и не предаст…

* * *

Вадим

Держу на руках ребенка. Крепко, но осторожно. Чуть покачиваю, благо, на Але натренировался.

Позволяю Снежане отдохнуть после родов. Я был с ней все время, поддерживал. И, честно говоря, зрелище не для слабонервных. До сих пор в ушах ее крики. Поэтому пусть спит теперь, сил набирается.

Стараюсь действовать как можно тише, не будить жену, но малыш вдруг начинает копошиться в моих руках, губами причмокивать, а потом и вовсе издает возмущенное мяуканье.

Снежана открывает глаза, долго и внимательно рассматривает нас, а потом едва заметно улыбается. Взглядом просит уложить малыша рядом с ней. Измученная, уставшая, бледная, она не думает сейчас о себе — вся ее душа в ребенке.

Да уж, со Снежинкой нам еще придется бороться за внимание сына, график составлять, по каким дням она меня подпустит к воспитанию. Дням? О чем это я? Тут бы пару часов урвать у гиперзаботливой мамочки. Но после мнимой «потери» Али, которую пришлось пережить Снежане, ее поведение объяснимо.

Поэтому не спорю. Передаю ей ребенка, а сам сажусь рядом на край постели так, чтобы помочь в случае необходимости. Наблюдаю, как она целует малыша, прикладывает к себе, пытается покормить, пока он попискивает, словно птенчик. Это какое-то особое таинство, и я замираю, даже вздохнуть не решаюсь.

Рядом с мамой ребенок затихает. Успокаивается.

— Придумала, как назовем? — уточняю еле слышно через некоторое время.

Признаться, я лишь хочу услышать ее голос. Убедиться, что моя жена в порядке. И счастлива, в конце концов.

— Дима, — проводит пальцами по светлому пушку на голове. — В честь нашего дедушки, — и лукаво на меня смотрит. Ждет реакции. — Вы согласны, Вадим Дмитриевич?

На секунду меня будто парализует. Прокручиваю в мозгу слова Снежаны — и поверить не могу. Разве можно быть настолько чуткой? И так любить? Не устаю удивляться ей. Впервые женщина делает что-то ради меня. Раньше всегда было наоборот…

— Идеально, — наконец-то, выжимаю из себя я. И аккуратно приобнимаю моих дорогих людей, зная при этом, что дома нас ждут еще две замечательные малышки.

Большая, любящая семья, о которой всегда мечтал мой отец. И теперь она есть у нас со Снежаной.

Идеально.