18.00. Квартира Шерон. У окна. Нет, Марк Дарси этого сделать не мог. Просто смешно. Бред. Наверняка это Джед. У него же тут полно дружков, которые ждали от него товара, а я лишила их средств к существованию. Или это Дэниел? Нет, на такое он никогда бы не пошел. Может, просто какой-нибудь сумасшедший? Только почему этому сумасшедшему известны мое имя и адрес? Меня хотят убить. Кто-то не поленился достать где-то боевой патрон и вырезать на нем мое имя.

Надо сохранять спокойствие. Спокойно, только спокойно. Да. Быть спокойной, когда все теряют головы… Интересно, продают ли в «H&M» пуленепробиваемые жилеты?

Поскорее бы Шерон вернулась. Места себе не нахожу. Квартира у Шерон маленькая и к тому же с открытой планировкой. В ней и всегда-то страшный беспорядок, а уж что говорить про нынешнее время, когда они живут тут вдвоем. Все кругом завалено лифчиками, полусапожками из леопардовой кожи, пакетами с надписью «Гуччи», поддельными сумками от «Прада», шерстяными кофточками и не имеющими пары туфлями на ремешках. Не знаешь, куда и ступить. Может, все-таки удастся найти где-нибудь местечко и прилечь?

Когда Марка увели, инспектор Керби еще раз сказал мне, что у себя дома мне жить пока нельзя, и отвез меня туда забрать вещи. Но ехать мне было некуда. Мама с папой в реабилитационном центре. Лучшим вариантом стала бы квартира Тома, но я нигде не смогла найти его телефон в Сан-Франциско. Позвонила на работу и Джуд, и Шерон, но они обе были на обеде.

Это было ужасно. Я сидела на телефоне и всем оставляла сообщения, а полицейские топтались по квартире, все осматривали и искали отпечатки пальцев.

– Что это за отверстие в стене, мисс? – спросил меня один из них.

– Э-э, м-м, так получилось, – дала я самое туманное из возможных объяснений.

Тут зазвонил телефон. Это оказалась Шерон. Она сказала, что я могу пожить у нее, и объяснила, где искать запасной ключ.

Попробую немного поспать.

23.45. Что же я то и дело просыпаюсь? Оч. успокаивает, что рядом лежат Джуд с Шерон и спят, как младенцы. Было оч. здорово, когда они пришли домой с работы. Мы поели пиццы, и очень скоро я легла спать. От Марка Дарси никаких вестей, о Марке Дарси тоже. Одно утешение: у меня есть тревожная кнопка. Хорошенькая. Действует на расстоянии. Только подумать: нажму на нее – и тут же куча молодых красавцев полицейских прибежит меня спасать!!! М-м-м. Приятная мысль… спать как хочется…

55 кг, сигареты: 10, алкоголь: 3 порц., калории: 4255 (можно уж порадоваться жизни, раз мне пока везет и она у меня есть), время, проведенное без секса: 14 860 800 сек (с этим обязательно надо что-то делать).

18.00. Мы с Джуд и Шерон весь день смотрели по телевизору похороны принцессы Дианы. У всех нас было впечатление, что хоронят кого-то нам хорошо знакомого, только с необыкновенным размахом. Мы чувствовали себя так, словно нас через мясорубку пропустили. Но в то же время было ощущение, будто мы освободились от чего-то.

Очень рада, что все было сделано именно так, как требовалось. Очень красиво и достойно. Словно наша страна наконец-то уяснила главное и мы снова научились делать все правильно.

В связи с этой историей вспоминаются шекспировские трагедии и греческие мифы, особенно как подумаешь о вражде двух знатных фамилий, Спенсеров и Виндзоров. Мне прямо стыдно, что я работаю на телевидении, в низкопробной дневной программе: бывало, мы целые передачи посвящали Дианиной прическе. Теперь я изменю свою жизнь. Если наша страна может поменяться, то и я смогу.

Сейчас мне немного одиноко. Джуд с Шерон пошли погулять, потому что от сидения втроем в четырех стенах они звереют – так они сказали. Мы звонили в полицию, так как мне можно выходить на улицу только в сопровождении охраны, но кончилось дело тем, что, прождав на линии сорок пять минут, получили ответ от женщины на коммутаторе, что все полицейские заняты. Тогда я сообщила Джуд и Шерон, что совершенно ничего не имею против того, чтобы они шли гулять без меня, – если только они принесут пиццу. Ой! Телефон.

– Привет, доченька. Это мамуля.

«Мамуля!» Можно подумать, сейчас она подставит мне ладошку, чтобы я в нее покакала.

– Привет, мама, где ты находишься? – спросила я.

– Меня отпустили, доченька. Господи, я там уже ориентацию начала терять.

На какой-то миг я решила, будто она хочет сообщить, что стала лесбиянкой и собирается жить вместе с дядей Джеффри в гомосексуальном браке без секса.

– Мы дома. Все в порядке, все будет хорошо. Прямо не знаю! Оказывается, он в своем сарае все время пил, а я-то думала, он рассадой занимается. У Гордона Гомерсола была та же беда, а Джой и понятия не имела! А врачи теперь говорят, это неизлечимо. Как тебе похороны?

– Очень хорошо, – сказала я. – Так что теперь будет с папой?

– Ах, доченька… – начала она, потом послышались звуки какой-то возни и к телефону подошел папа.

– Все нормально, красавица. Мне просто нужно держаться подальше от спиртного, – объяснил он. – А Пэм с первого же дня пытались из центра выкинуть.

– Почему? – Перед глазами возник жуткий образ: мама одного за другим соблазняет восемнадцатилетних наркоманов.

Он хохотнул.

– Она слишком нормальная. Подожди, она хочет что-то сказать.

– Право слово, доченька. Что за бред: сдирать с людей кучу денег, чтобы сообщить им то, что и так всем прекрасно известно.

– Например?

– Ой, секунду. Мне надо язык залить.

Я было подумала, что мама настолько устала от собственной привычки болтать без умолку, что решила лишить себя органа речи. Потом до меня дошло, что она имеет в виду говяжий язык.

– Уф, ну вот.

– Так что тебе там сказали?

– По утрам все садились в круг и каждый должен был говорить какую-то чушь.

– Например?

– Ой! Ну знаешь, «меня зовут Пэм, и у меня проблемы с тем-то и с тем-то».

С чем это «с тем-то»? – подумала я. С адекватной самооценкой? С умением спокойно относиться к чужим рецептам приготовления подливки к мясу? С дочерью, которую я вечно третирую?

– Слышала бы ты, что они там говорили! «Сегодня я стану уверенным в себе человеком, я не буду обращать внимания на то, что думают обо мне другие». И так далее, и тому подобное! Право слово, доченька. Да как можно быть неуверенным в себе? Что за чепуха! – Она залилась смехом. – Неуверенный в себе человек! Прямо не знаю! Да кто станет переживать, что там о нем другие подумают?

Я с беспокойством огляделась по сторонам.

– И какие же формулы произносила ты?

– Ой, мне ничего не разрешили говорить. Ну, только в самом конце…

– Да? И что же ты говорила?