Мой мозг отказывался соображать. Я плакала, даже не пытаясь сдержать слёзы, и рвалась покупать обратный билет в Александрию. Мама уговаривала меня не терять надежды, а поехать в гостиницу, поспать и спокойно всё обдумать.

– Мама, что обдумывать? Что обдумывать? Я потеряла своего ребёнка! Мне нужно срочно лететь обратно!

– Тише, тише, не кричи. Мы пока не знаем, что именно произошло. Тебе всё равно нельзя ехать в таком состоянии. Если нужно, я полечу с тобой. Но сначала надо успокоиться и ещё раз попытаться связаться с этой Леной.

Я понимала, что мама права. Прошло уже много часов с тех пор, как я оставила Валида, и пройдет ещё немало времени, прежде чем я смогу снова попасть в Александрию. Надо успокоиться и попробовать узнать, что случилось. Я опять начала плакать.

Мы выяснили расписание ближайших рейсов в Египет: завтра днём вылетал самолет в Каир. Я настояла на том, чтобы забронировать билеты, в крайнем случае их можно будет вернуть.

Мама обняла меня за плечи, посадила в такси, и мы поехали в какую-то гостиницу. Была уже поздняя ночь. Шикобелло вышел из спячки и громко возмущался, требуя свободы и еды. Я впала в оцепенение и ни на что не реагировала, только время от времени пыталась дозвониться до Лены. Безрезультатно. Я сразу спросила про Интернет и пошла проверять почту, а не найдя там ничего интересного, вбила в Яндексе фразу «Происшествия в Александрии». Большинство ссылок касались революционных событий и забастовок. Только одно новостное агентство опубликовало известие об автомобильной аварии, в которую попали граждане России. Я кликнула на эту ссылку, и сердце оборвалось.

«Сегодня, 20 декабря, на трассе М1 в Александрии (Египет) попала в аварию автомашина, в которой, по неподтвержденным данным, находились водитель-египтянин и двое туристов из России – женщина и ребёнок, прилетевшие в страну пирамид несколько дней назад. Все пострадавшие были доставлены в больницу. Их имена и состояние здоровья пока не разглашаются. Консульство России пытается связаться с родственниками потерпевших».

Я перечитала сообщение много раз, прежде чем полностью осознала его смысл. Это они. Точно они. Не зря меня терзали дурные предчувствия. Я вскочила и побежала в номер. Узнав, что случилось, мама не выдержала и разрыдалась. Я бегала по комнате и кричала, что нужно срочно, не дожидаясь завтра, лететь обратно.

– Аннушка, нет самолетов, – мама робко пыталась меня вразумить.

«Саид! – подумала я, и сердце снова екнуло. – Он ведь ни о чём не знает! Саид сможет добраться до Александрии за несколько часов, уже к утру он может быть в больнице».

На секунду я задумалась, что сказать мужу. Придётся во всем признаваться. Естественно, после этого между нами всё будет кончено. Но сейчас это меня совершенно не волновало. Валид в больнице, под чужим именем, а я в Москве, за тысячи километров, и не попаду к нему раньше завтрашнего вечера. Отбросив сомнения, я просто взяла телефон и набрала номер.

Один гудок, два, три… Возьми же трубку…

– Алло. – Голос Саида звучал удивленно. Видимо, он понял, что звонят с русского номера, и не мог определить, кто бы это мог быть.

– Саид, это Аня. Валид попал в больницу. Я не знаю название. Дорожная авария. Ты можешь выяснить, в каком он госпитале, и срочно туда выехать?

– Аня, какая авария? Какая больница? Где ты, что вообще происходит? Почему у тебя выключен телефон?

– Саид, сейчас это неважно. Я в Москве.

– В Москве?

– Да. Я всё объясню позже. Пожалуйста, найди Валида. Он в больнице под чужим именем.

– Под каким ещё чужим именем?

– Дмитрий Коновалов. Возможно, в больнице не знают его имя. Но он был с женщиной, её зовут Елена Коновалова. Они попали в аварию сегодня в Александрии, где-то недалеко от аэропорта.

– Что они там делали? – В голосе Саида зазвучал металл. Кажется, он начал что-то понимать.

– Пожалуйста, найди Валида и сообщи на этот номер, что с ним. – Я не стала отвечать на его вопрос. – Завтра днём я вылетаю в Каир. Других рейсов нет. Поговорим при встрече, только умоляю, найди Валида. – С этими словами я повесила трубку.

До рассвета нам с мамой так и не удалось сомкнуть глаз. Саид прислал несколько СМС, но там не было никакой информации о Валиде. Муж ещё не доехал до Александрии, а его вопросы я игнорировала. У меня просто не было сил на объяснения. Я ещё раз сходила в интернет-кафе, но в четыре часа утра оно закрылось, а до этого никакой новой информации об аварии не появилось. В консульстве никто не отвечал. Я не знала, что ещё можно сделать.

Утром я позвонила Маше и попросила временно забрать кота. Она поразилась тому, что я в Москве, и начала задавать вопросы. Пришлось признаться, что у меня большие неприятности, и пообещать всё объяснить, но только не сейчас. Надо отдать ей должное – через час после звонка Маша примчалась в гостиницу и без лишних слов забрала Шикобелло. Я с признательностью посмотрела на подругу, и мы с мамой тут же выехали в аэропорт.

Снова потекли томительные часы ожидания: регистрация, паспортный контроль… Почему всё так долго? От пережитого стресса у меня сильно кружилась голова. Кроме того, я второй день ничего не ела, почти не спала и постоянно находилась на взводе. Не знаю, что бы я делала без мамы. Она пыталась меня утешить, накормить, просто обнять за плечи или взять за руку. При малейшей возможности мама давала мне почувствовать, что я не одна – есть человек, который меня никогда не разлюбит и не предаст. Её присутствие и надежда на то, что с сыном всё в порядке, – только это дало мне силы пережить эти дни.

Прокручивая в голове ситуацию, я падала в пропасть самоистязания и мучительных сожалений. Мне некого винить, кроме себя, – настало время честно это признать. У меня не получилось стать хорошей женой и матерью. Я была и осталась эгоисткой: переехав в Египет, живя с Саидом и решив вывезти ребенка без его согласия, я думала лишь о себе. Я лицемерила перед мужем и даже перед Богом – за это и наказана. Только бы с Валидом всё было в порядке… Я вымолю у Саида прощение, пойду на всё, упаду перед ним на колени и простою так до конца своих дней – только бы Валид остался в живых…

В живых… я боялась произносить это слово. Мой сын должен жить. Другого просто быть не может. Я всё перенесу, Господи, только не забирай у меня Валида; я всё исправлю, искуплю, вымолю прощение, только бы он был жив.

До вчерашнего дня худшее, что я могла себе представить, – разлука с сыном. Оказалось, что есть вещи значительно хуже. Пусть бы муж увез ребенка в другой город, пусть бы запретил с ним видеться, пусть бы суд встал на его сторону, тогда я могла бы утешать себя мыслью, что Валид жив, он со своим отцом, могла найти его, увидеть хотя бы изредка… Пока жив человек, жива и надежда. Только смерть не оставляет никаких шансов. Лишь теперь я увидела дно той пропасти, куда падала в течение последнего года, лишь теперь поняла весь страшный смысл слова «никогда».