Честно говоря, я уже решил, что после новых потерь реакция спутников останется прежней. Ну, закалённые же люди, привыкшие терять и хоронить товарищей. Ну, потерпят до возвращения, а уж потом надерутся так, что всем чертям станет тошно. Самого меня накрыла волна такой дикой апатии и равнодушия, что начало казаться, будто и я уже умер. Предполагаю, не последнюю роль в этом сыграла моя непрерывная связь с магическим клинком. Трудно оставаться человеком, если часть тебя – мыслящая железяка, смысл существования которой – уничтожение живых существ.

Относительно спутников – я ошибался.

Лестница стала намного уже, так что очень скоро пришлось идти, глядя друг другу в затылок. Стены подступили совсем близко, иногда даже цепляя за плечи, отчего у Семёна началось нечто вроде удушья. Он тихо бормотал под нос какие-то ругательства и пытался оттянуть кольчугу, чтобы вдохнуть побольше воздуха. Остальные молчали, и в этом молчании ощущалось сильное напряжение.

Потом ступени упёрлись в деревянную дверь, которая выглядела так, словно ей было лет сто, не меньше. Сквозь большие щели в толстых досках пробивался тот самый синий свет, который мы видели ещё в самом низу. С другой стороны двери виднелся ржавый засов. Саша вполголоса предложила убрать запор, но, казалось, Егор не услышал её предложения. Он молча ударил плечом в дверь. Отступил и ударил ещё раз. Дверь трещала, но и не думала поддаваться: очевидно, материал не успел сгнить до конца. После десятка бесполезных ударов Егор сел, прислонившись спиной к непокорному препятствию, и принялся натурально выть.

Самое странное и жуткое, что никто из товарищей даже не пытался подбодрить командира или утешить. Все просто стояли молча и неподвижно, словно истуканы, и смотрели на рыдающего мужчину. Выглядело ужасно.

Чёрт, я и сам не знал, как поступить. Поэтому просто сунул Кровопийцу в самую широкую щель и повёл вниз. К этому времени клинок перестал изображать плазменную саблю, а перерубив засов, так и вовсе погас. Тем не менее ощущение близкой связи никуда не делось, а ладонь продолжала прорастать зудящей болью.

Дверь с тихим скрипом отворилась, и лишь тогда Семён подхватил друга и буквально потащил его вперёд. Морис и Саша вошли следом, а я задержался. Показалось, будто в спину толкнуло ледяным сквозняком. Угу, почти вся лестница успела скрыться во мраке, и я отчётливо видел тёмный сгусток шагах в пяти от меня.

– Странный, – донёсся уже знакомый голос. – И здесь, и не здесь. Далеко.

– И что? – перехватил я поудобнее оружие. Думалось, что тварь решила отомстить за своё унижение и дожидалась подходящего момента.

– Ничего. – Мрак шевельнулся. – Сильный противник. Сильный, но не очень умный. Тебя всё время используют. А когда используют полностью – обманут и предадут.

– Кто? – спросил я.

Самому ни хрена в голову не приходило.

– Не важно. Просто запомни: когда тебя обманут и предадут, позови меня. Я помогу.

– И зачем тебе это? – Предложение было таким необычным, что я растерялся. – Мы же вроде враги?

– Враги. Нет. – Он, как и прежде, произносил слова без интонаций, так что приходилось лишь догадываться, где вопрос, а где утверждение. – Ты вносишь в этот мир элемент неконтролируемого хаоса. А мне это нравится. Так что постарайся вспомнить обо мне.

И всё. Холод исчез, и никаких уплотнений во тьме я больше не видел.

После этого ничего не оставалось, как пойти за своими спутниками. Слова неизвестной твари вызывали слишком много вопросов, на которые не было ответов. Кто меня использует? Старый колдун? Возможно. Однако как он меня может предать? Или всё же имелся в виду кто-то другой? Да и вообще, как можно верить твари, живущей во мраке, собратья которой убили трёх моих товарищей? Может, это была попытка посеять сомнения?

Наша изрядно поредевшая компания находилась в крохотной комнатушке, где я не обнаружил никакой мебели или что другого из убранства. Два узких окна снаружи заколочены досками, дверь вроде бы тоже, а сквозь щели в прохудившейся крыше были видны звёзды и бледнеющее небо. Близился рассвет. Интересно, откуда взялся тот яркий голубой свет? Я посмотрел по сторонам: на полу валялись дотлевающие синие угли. Хм.

Егор сидел у стены и тупо рассматривал сжатые кулаки. Семён стоял рядом и, казалось, изучал выцветающие звёзды. Морис и Саша обнялись. Девушка ткнулась лицом в грудь мужчины и глухо всхлипывала. Кажется, мы приплыли. Наш боевой отряд перестал быть таковым, превратившись в группу людей, растерянных и раздавленных потерями.

Если так, дальше придётся шагать самому. Страха я не ощущал. Он постепенно уходил следом за остальными чувствами. Это тревожило, но не так сильно, как должно было. Я поинтересовался у Кровопийцы, нет ли его тут вины. Меч, помявшись, подтвердил, что слишком долгое использование магических клинков вызывает своего рода чувственное омертвение.

«Ты сильно не переживай, – успокоил клинок. – Это проходит. А пока так даже лучше».

Тут я с ним не мог не согласиться: хоть кто-то в компании должен сохранять разум в холоде. Впрочем, остальные тоже начали мало-помалу приходить в норму. Ну, почти все.

Семён несколько раз вдохнул-выдохнул и, приблизившись к окну, сделал попытку раздвинуть доски, закрывающие вид. Однако здесь поработали на совесть: дерево трещало, но и не думало поддаваться. Саша последний раз всхлипнула и что-то пробормотала, очень тихо, но определённо благодарственное. Морис получил заслуженный поцелуй и принялся тереть виски. Лицо мужчины казалось оплывшим, словно он забыл, где находится. Впрочем, это не помешало ему подойти к двери и попытаться её открыть. Как и у Семёна, дела пока не шли. Саша присела рядом с командиром и начала шептать ему в ухо, поглаживая по плечу.

Я стал рядом с Семёном и сунул конец Кровопийцы в щель. Меч начал возмущаться, дескать его используют не по назначению. Поэтому на рукоять я нажал сильнее, чем собирался изначально. Хрустнуло, и пара досок выпали наружу. В лицо повеяло прохладой, но какой-то затхлой, точно за окном находился какой-то склеп.

– Осторожнее, – проворчал Семён и наклонился, всматриваясь. – Главное – не привлекать внимания.

– Что с Егором? – тихо спросил я, искренне удивлённый срывом обычно невозмутимого бойца. – Переживает из-за гибели ваших?

– Это тоже, – поморщился Семён. – Все переживают. Ещё никогда не было столько смертей в одном рейде. Но… Тут не всё так просто. Егор и Света… Короче, когда-то они были вместе, а потом так получилось, что она встретила Марка. Тот, кстати, вообще ничего не подозревал: Егор умеет хорошо скрывать свои чувства. Ну и до последнего надеялся, что она вернётся к нему. Теперь уже точно не вернётся.

– Понятно, – сказал я и вновь удивился холодной пустоте внутри. – Что там снаружи?

Семён прильнул к щели.

– Дома. Улица. Никого не видно. Большая часть окон заколочена. Чёрт, ну и смердит здесь! Как на могильник попал.