Вдруг случилось буквально следующее. Бурлящий мир, стремящийся на Великое Представление Буратины, замедлился, закрутился подле подлого Карабаса. Буратина поймал пронзил пригвоздил его взором. И увидел, что тот пытается удержать — своим психокрадством! — стремящийся к Буратине поток существ.

Буратина с хэканьем и гэканьем въебал Карабасу в рррыло! А потом оторвал губы и разорвал пузо бородатенького гадливчика. Оттуда, из распоротого пуза раввина, выскочило пятнадцать кошавок и выдрочка Лёля. Она тут же при всех отдалась Буратине-Буратине всеми дырявами! И ещё СОСАЛА! Все от такого охуели и страшно завидовали, во!

Тогда и Карабас трусливо и подленько выполз из собственного пуза и снова начал вредить, замышлять. Жалкий ничтожник! Он уцепился, как репей, за хвост слепого пёсика Напсибыпытретеня, который брёл к шатру Буратины, ввиду стремленья. Но тут вихрем налетел Артемон, сожрал говённого Карабаса и высрал Шушару. Крыса, почуяв, что вся состоит из собачьих говёшек, в бешеном позоре завертелась на месте, пытаясь спастись от своей вони, гади, своего СТЫДЛА. Все обходили её, зажав носы, плюя и сря в неё НАОТМАШЬ.

Выскочил откуда-то из нестиранных говнишек старой культуры всеми позабытый пастернак, пролепетал заученную роль:

— На тебя направлен сумрак ночи…

— Короче! — срезал его Великой Поэт Буратина гениальной сверхрифмою, и пастернак повалился в крапиву в смех и в грех и в волос своих пепел, подлец. И пещие пастерналии, ветхие карнавалища бахтинские — проебалися все! Ибо гряло новое и вечное кощекрь'шее Царство Грядущего Буратины!

— ТУМ БА РУМ БА ТАМ БА РАМ БА — загремело вдали, подъелдыкивая железным звоном.

И вот, наконец, Буратино ВЫШЕЛ на Середину Всего, на Подмостки Вселенной.

Он был один в свете всех огней, всех солнц, всех лун, а всё остальное тонуло во мраке. Но эта тьма дышала, жила и ждала начала Представленья.

Тогда Буратина схватил огромную золотую трубу. И спел-сыграл самые святые, самые нужные на свете слова:

— Меня повсюду узнают скажите КАК Меня зовут?

— БУ! (пипи-пи-пипИ-руя! пипи-пи-пипИ-руя!)

— РА! (пипи-пи-пипи-руя! пипи-пи-пипи-руя!)

— ТИ! (пипи-пи-пипи-руя! пипи-пи-пипи-руя!)

— НА! (пипи-пи-пипи-руя! пипи-пи-пипи-руя!)

БУ РА ТИ НА БУ РА ТИ НА

Эти кличи РАСПИДАРАШИВАЛИ ВЕСЬ МИР. И вся бесконечная толпа яро возликовала, ибо пробило смяло её и прошибло навылет — неслыхатое-невидатое ОТКРОВЕНИЕ ниспослатое!

НА! НА! НА! НА!

НАНА-НАНА-НАНА НА!

И все существа загреготали единосогласно:

— Уд! — Муд! Уд! — Буд!! — Уд! — Луд!!! — Уд! — Руд! Уд — Бруд!

Бур — Бур — Бур — БУРРР!!!

Это была мольба, обращённая к НЕМУ, к Самому Буратине-Буратине. Он сам и был тем Буром — Удом — ДРОЧЕПОЛЕНОМ —

— багровеющим в небесах, пронзающим все вещи Концом Концов,

коренником великой ЕбздЫ, адамантовым Стволом бесконечным, умножающимся в пространстве на миллионы, миллиарды, триллионы стволов-дрочьев, проебащих, ебавящих — сверляющих, как сверлящий сосед — БУРРР!!! —

каждую пылинку, в каждую крупицу мира стремящих мириады блистательно-острейших залуп

— но и корнем залуп каменно-громадных, ебущих-ебашащих горы, планеты, солнца, галактики — и краем залуп плотяных, зачинающих жизнь во всяком лоне —

ОН!

САМ!

СРАМ!

ибо он пронзал и СЕБЯ, самого Буратину-Буратину, он СОБОЮ уёбывался, УПАРЫВАЛСЯ весь, СОЕДИНЯЯСЬ С СОБОЮ — етьетьетьеть СЯ!!! в себя в себя в самое своё блядышко!!! в мякотку тайную в затыльной ямке мякотную срамной шматиною огибающую ВЕСЬ МИР

— и оттого крепчал он, крепчал, КРЕПЧАЛ!

Творожок из-под моей залупы слаще всего мёда Вселенной, — подумал бы Буратина, если б ещё занимался такой глупостью, как думать.

И упругостно воздудел:

УУУУУД!

Все вещи мира вывернулись в сплошные губы: мир был губами, обсо-сующими исполинский вселенский Хуй Буратины, Буратины, Буратины! Он, Святоёб Буратинский, торчком СТОЯЛ из всех глоток и ртов, он САНДАЛИЛ все жопы, он РВАЛ РРВАЛ РРРРРРВАЛ ЕБАБЛЯ выхарбляхивая потроха ЕБЯ ЕБУЙДА!!!!!!

Крылышкуя золотописьмом тончайших жил, сверкнул мимолётный сверчок Замза. Он сиганул прямо в воздух — и там, в самом зените, выхватил скрипку и от души смычканул по ней своим пиписяндром, подавая всем ЗНАК.

Визг струны — ьььььь! — утонул в чудовищном, буревом рыльном рёве: — Мудо! Мудо! МУДО! Мудо Рудо РЫго Бздо!

Руди Яро Бейте в Ятла! — Каждый Жадень Ражий Ладень! каждый Гадень каждый Блядень каждый Жадень — РАЖИЙ ЛАДЕНЬ! каждый жадень ражий ладень каждый жадень ражий ладень каждый жадень ражий ладень бейте в ятла бейте в ятла в ятла в ятла бейте бейте уыыыы

— вот, вот, ВОТ что толпа вытаптывала, зверино вырёвывала — выбрёхи-вала — выбздёхивала — ИЗ СЕБЯ ИЗВЕРГАЛА во славу Буратины! Буратины!

— сливаясь в единое закипающее Тело. А сверху, из занебесья всех за-небес, заебес, заебывиков — изливался в неё чёрный Жог, смоляной Огнь, ниспадающий во Тло, в самое Нюдо его!!!!

О как выло стонало тело толпы, скатавшейся в единосрамный ком беспрестанных совокуплений, соуединений, срамлений! О!

О! Как пах пах! Как сок ссак! Сок ссак сраг! Строг! Ах!

Ибо все постигли, что Буратина-Буратин един Един — он Изверг и Зро-бень, Издыренный из Дыры и Дыру Дырящий -

ДЫР ДЫР ДЫР ДЫР! УРРР!

Вся Вселенная лежала у ног Буратины-Буратины-Буратины, чтобы он её Ебал и Грабил! Потрошил и Распоганивал бля, ё — ё — ё,

— на кусочки-пиздарики! на кусочки-пиздарики! ы! Буээ!

НЕГОРАЗДО ГОРАЗДО НЕГО

— ибо Концом Конца Он был и Конца Концом — бо никаких начал в мире не осталося боле: нечего было больше начинать, разве только Единый Клич Победы-Ябеды-Ебды:

БУРРР!!! ТУРАНГОООЛ!! ТИШМАНГУУУЛЬЯ!!!

Раньше-то Буратина и слов таких не ведал. Но теперь! теперь они ро-ждалися в нём сами, опарывались, взрывались. Буратина ведал всё наперёд и взад, всё провидел вскрозь и навылет. Ведал он отныне немые, допрежь век упрятанные под спудом тайны земли. Они сплетались, складались

во Пре — Велико — Утробный Закон, который он, — Буратина! — Буратина!

налыгал Бздою и Мздою иру сему!

бля! Бля!! Ёб твою Мать через Дочь — на воды и небеса! Когда в Про-щир пало всё земное, сырое, времянное — в Прощир-Защир Коростоёбый! в Содвиг Теснейший, в потроха пространства-патраханства!

и УздЫню натянул Буратина, на пляшущих-ятящихся существ, отныне и вовеки друг другу — дролечек! жадней! пиздюжников-побратЫк! тык-тык-ТЫК!