У тебя проблемы не только с памятью, дорогая Эмили. Гораздо страшнее, что у тебя проблемы со здравым смыслом. Но как я ни пыталась воззвать к этому самому смыслу, могла думать только об одном – о горячих поцелуях в ночном саду.

- Приводите себя в порядок, дорогая графиня, - обратилась ко мне её величество, - и возвращайтесь к нам. В прошлый раз вам не удалось посмотреть на фейерверк в  вашу честь, и теперь я хочу, чтобы вы полюбовались вместе со мной этим чудесным зрелищем. Майсгрейв, - она шутливо погрозила колдуну пальцем, - надеюсь на твое благоразумие.

- Постараюсь его проявить, - поклонился граф, а когда королева прошла мимо в сопровождении фрейлин, добавил немного тише: - но не обещаю.

Королева услышала и обернулась, снова погрозив ему пальцем. Леди Хлоя тоже обернулась, но пальцем грозить не стала. Зато посмотрела так, что вполне могла убить меня взглядом.

Разноцветные фонарики качнулись, превратились в разноцветные пятна – и исчезли в зарослях кустарника. Только тогда я заставила графа разжать руки и выпустить меня на волю.

- Надеюсь, вы пошутили насчет того, что ничего не обещаете, - я приглаживала волосы, поправляла ворот платья и опять краснела, вспоминая, как этот ворот оттягивала рука графа. Собственно, не только оттягивала, но ещё и нырнула за него. – И надеюсь, что всё это было лишь частью вашего плана – пустить всем пыль в глаза, изображая счастливых новобрачных.

Граф пробормотал что-то вроде «ну, вобщем…» и смахнул листочек жимолости с моего плеча.

Заботливый!..

- Леди Хлоя видела ваши геройства, милорд Единорог, - я не смогла не уколоть графа. – Похоже, ваша пассия расстроена.

- Это было жестоко с моей стороны, - сказал он, и я удивленно подняла на него глаза. - То, что я устроил тогда, Эмили – это было жестоко. Но у меня не было выбора.

Я не сразу поняла, что он говорит о той ужасной сцене, которую заставил меня наблюдать – когда он и красавица Бельфлер предавались безудержной плотской любви. А проще говоря – сношались, как кролики, ничуть не заботясь о морали.

Граф выглядел… пристыженным, и это удивило и смутило меня ещё больше, чем когда он умолял меня о поцелуях и любви. Но я не позволила себе проявить слабость. Нельзя быть мотыльком, летящим на огонь. Конечно, пламя манит – оно загадочно, красиво и опасно. Но мотылькам надо думать о собственных крылышках, а не о загадочной красоте.

- У вас был выбор, - сказала я жестко – Вы могли бы рассказать мне все сразу, а не унижаться до уровня животного. Если бы вы сказали правду, я бы тут же уехала. Я бы не посмела бросить на вашу семью такое пятно – брак с незаконнорожденной.

Сейчас у него тоже был выбор. Сейчас он мог признаться во лжи и рассказать правду.

Но колдун нахмурился и спросил:

- Зачем вы говорите такое? Клянусь, я никогда не упрекну вас в этом.

Неверные слова, господин граф. Я ни в чем не виновата, чтобы вы упрекали меня. Поборов жгучее желание назвать его лжецом, я ответила:

- Не упрекнули вы, упрекнули бы другие. А вы называли меня мошенницей, если помните. Прекрасно зная, что моей вины нет.

- И вы не можете мне этого простить и мстите.

Он казался огорченным, но я не испытала из-за этого умиления. Лжет мне в лицо, а потом разыгрывает вселенскую печаль.

- В чем вы видите мою месть, милорд? – я постаралась небрежно усмехнуться, но смешок получился немного нервный. - Но вы правы, мне трудно простить это. И забыть. Думаю, в чем-то моя мама была права. Иногда забвение – лучшее, что может с нами произойти.

- Вы хотели бы забыть нашу с вами встречу? – спросил колдун глухо.

- Да, - твердо сказала я, и это, действительно, было моей маленькой местью. – Хотела бы. Но и не хочу одновременно. Я хотела бы избавиться от той мерзости, что вы выплеснули на меня, но не хочу об этом забывать. Чтобы не изменить моего к вам отношения.

- И как вы ко мне относитесь, Эмили?

Короткий вопрос – и я растеряла всю свою воинственность.

Мы с графом стояли в душистых зарослях жимолости, и он смотрел на меня, а я смотрела под ноги, изредка поднимая и сразу же опуская глаза.

- Можете ответить? – повторил он.

- Сейчас – нейтрально, - сказала я, по прежнему изучая травку под ногами. - Когда стану свободной – буду думать о вас даже с благодарностью. Но не просите большего, милорд. Вы застали меня врасплох, и я…

- Я понял, не продолжайте, - произнес он угрюмо. – Вернемся к королеве, чтобы опять нас не обвинили в нескромности.

Когда мы вернулись, королева сразу это заметила и подозвала нас, поманив пальцем.

- Скоро начнется фейерверк, - сказала она с улыбкой, - будьте рядом со мной, миледи Майсгрейв. Мне хотелось бы с вами поболтать.

Не успела я поклониться в знак согласия, как придворные отступили на несколько шагов. Вирджиль поколебался, но тоже отошел, и вид у него был крайне недовольный.

- Я хотела поговорить с вами наедине, - сказала королева, поглаживая по голове собачку, которая бестолково таращила на меня глаза и испуганно дергала острыми ушами. – Конечно, наедине – это практически невозможно для королевы, но мы попытаемся.

Она взяла меня под руку и повела к фонтану, который серебристо журчал, разбиваясь о мраморные камни. Раздались грохот и треск, и небо окрасилось разноцветными сполохами.

- Красиво, - заметила королева, не глядя на великолепные узоры в черном небе. – Мне надо извиниться перед вами за резкость.

Я скосила глаза, украдкой посматривая на её величество. Признаться, мне не очень верилось, что королева решила искренне извиниться перед вчерашней провинциальной девицей.

- Да, извиниться, - королева держала меня крепко, и я вдруг подумала, что она ни за что не отпустит меня, даже если я сейчас начну вырываться, чтобы убежать. – Простите меня и не сердитесь, не ожесточайтесь, и тем более – не злитесь на Вирджиля. Он меньше всех виноват в этой истории.

- В самом деле? – не очень вежливо спросила я.

Новый взрыв – и по облакам потекли огненные струи. Фонтан в их свете казался полным крови.

- Совершенно точно, - засмеялась королева, а потом вздохнула. – Ах, Эмилия. Вы смотрите на Вирджиля, но не видите его. Я надеюсь, что со временем вы его полюбите. Он лучше, чем кажется на первый взгляд.

- Ваше величество, вы несправедливы к графу Майсгрейву, - сказала я. – Он прекрасно выглядит, и первым впечатлением раскрывает свою сущность как нельзя лучше.

- Ну почему вы такая злючка? – поругала она меня. – Он хороший, уверяю вас!

Это прозвучало так по-детски, что я покосилась на неё уже с беспокойством, подозревая очередную непонятную игру. Светлое платье королевы казалось в темноте почти белым, словно подвенечный наряд, и каждый залп фейерверка придавал платью новый оттенок – розовый, голубой, нежно-зеленый. На шее у её величества было простое ожерелье из бирюзовых и жемчужных бусин. Камешки были собраны в форме незабудок, и это простое украшение как нельзя лучше подходило светлой и нежной красоте королевы. Только я уже знала, что эта нежность была всего лишь видимостью.