Яркая деталь плаща привлекла мое внимание. Я медленно приблизилась, сняла плащ с крючка, встряхнула. Странная одежда, ей тут не место. Петер не носит рыбацкие плащи.

«Сын сказал, он – или она – был закутан в плащ, на глаза надвинул капюшон. Плащ старый, рыбацкий, с желтыми завязками...» – громом прозвучали в моей голове слова Фарахира, торговца редкими растениями. Человек, облаченный в этот самый плащ, пытался купить у него древоядицу. Вот они... желтые завязки. Плащ старый, поношенный, а завязки новые, из дорогой тесьмы. Видимо, их протянули взамен истершихся.

Выходит, Петер надевал этот плащ и отправился в нем на Полуночный рынок, чтобы достать запретное магическое растение. Потом он купил древоядицу в столице – Петер часто туда ездит по делам.

Петер напал на Бельмора. Напал на Тинвина. Унес из его каморки механическое перо и спрятал. Петер принес в мою оранжерею древоядицу, чтобы отвести от себя подозрения. Петер зачем-то упорно хотел жениться на мне, а еще он хотел получить ту книгу о запретной магии с чердака моего деда, куда я его не пускала.

С каждой новой догадкой мне становилось все хуже.

Рейн был прав. Он нашел преступника, и завтра его арестует. Но что мне делать сейчас?

Я стояла на месте, широко открыв глаза и ничего не видя вокруг, парализованная осознанием правды.

Может, эти улики подбросили Петеру, как мне древоядицу? Но плащ висел на видном месте!

– Эрла? – окликнул меня радостный и удивленный голос Петера. Он возник в дверном проеме бесшумно: я не слышала, как он вернулся в дом и подошел к кабинету.

Я подняла голову и уставилась на него.

Петер близоруко щурил глаза и улыбался знакомой улыбкой, от которой на его щеке появлялась ямочка. Лицо бледное, усталое. Волосы мокрые, растрепанные от дождя и ветра, и торчат две прядки, как хохолок чибиса.

– Когда Клара сказала мне, что ты пришла, я ушам своим не поверил. Что-то случилось?

Он шагнул ко мне, протянул руки, словно для ободряющего рукопожатия. Я отступила на шаг.

«Предатель. Опасность. Предатель. Опасность!» – стучала молоточками кровь в висках.

Мне было бы не так жутко, явись передо мной огнедышащий червь из детских сказок. Оказалось, что самое страшное – не чудовища, а то, что знакомый и любимый человек оказывается не тем, кому доверяла и на кого рассчитывала. В этот момент весь мир встает с ног на голову, и ты уже не понимаешь, что хорошо, что плохо, и даже кто ты есть сама.

Петер нахмурился, озадаченный моим молчанием. И тут его взгляд упал на плащ, что я сжимала в руках. Заметил перо на полу. Медленно наклонился, поднял его и пристально посмотрел мне в глаза.

Удивлен он не был. Он прекрасно знал, что эти вещи находятся в его кабинете.

Петер подобрался. Лицо его потемнело. Наморщил лоб, словно соображая, что сказать.

– Эрла, послушай… – он шагнул ближе. А я вдруг осознала, как тихо в доме, как темно на улице, и мы с Петером словно одни на целом свете. Но это не Петер – сейчас это незнакомый мне человек, принявший облик моего друга.

– Не подходи ко мне! – я выставила вперед ладонь.

Петер не послушал. Сделал еще один шаг – упругий, осторожный, чтобы не спугнуть жертву.

– Эрла, все не так, как тебе кажется. Но я не мог рассказать раньше.

– Откуда у тебя перо Бельмора? Откуда этот плащ?

Петер медленно, глубоко вдохнул и выдохнул. Его губы дрогнули, опять сжались.

– Это долгая, сложная история, Эрла. Все очень запуталось, – он скорбно покачал головой.

– Ты мне лгал?

– У меня не было выхода. Пойми! – Петер вдруг рассердился, его глаза отчаянно сверкнули, а пальцы на руке сжались в кулак. – Но я все исправлю. Я не дам тебя в обиду.

На дом обрушился яростный порыв ветра. Распахнул форточку, огонь свечи затрепетал и умер, и комнату разом окутала тьма.

К этому моменту я уже себя не помнила от страха, и это стало последней каплей.

– Черт, где же спички? – растерянно воскликнул Петер, шаря руками по столу.

Подхватив юбки, я пронеслась мимо него к двери и ринулась по коридору прочь.

– Эрла, стой! Подожди, ты куда? – догнал меня крик Петера. Он кинулся за мной и сшиб кресло; раздался грохот и проклятия.

Я выбежала в холл, распахнула дверь и выскочила наружу, в самое сердце осенней бури.

Мной двигало одно желание: домой, спрятаться в чайной! Там я буду в безопасности. Там есть кому меня защитить, кроме родных стен.

Непогода разыгралась не на шутку, в лицо ударил по-зимнему холодный шторм. Ветер выл в ушах, стук каблуков по мостовой отдавался в сердце неровным ритмом.

– Эрла, стой! – долетел отчаянный зов Петера.

Меня охватила паника, и она же пробудила инстинкты преследуемого зверя. Вместо того чтобы бежать к чайной, я нырнула в узкий переулок и принялась петлять среди домов. Пробегала сквозь арки, протискивалась в щели в заборах, кралась в тенях.

Здесь тесно, почти соприкасаясь верхними этажами, стояли старые дома. Улочки вились как попало, безо всякой планировки. Фонари не горели, лишь изредка сквозь щель в ставнях на мостовую падала полоска света.

В этом районе города мы часто играли с Петером в прятки, и я всегда выигрывала. Если он погонится за мной, выиграю и сейчас – запутаю Петера, получу время, чтобы найти помощь или укрыться в чайной. Там Боб и Коптилка, они не дадут меня в обиду. Утром придет Рейн, и он будет знать, что делать.

Но нет сил ждать...

☘️

Спустя несколько минут я остановилась, прижавшись к стене доходного дома вдовы Кордулы. В доме не горел свет и наружу не доносилось ни звука.

Тихо постучала в дверь, спустя томительно долгие пять минут мне открыла сонная хозяйка.

– Господин Расмус отсутствует, – развела она руками и зевнула. – Отбыл встретить столичного мага, но обещал быть к утру.

С моих губ сорвался стон отчаяния. Что ж, все же придется ждать его возвращения. Да вот только вернется комиссар не один. Я догадывалась, что за мага он привезет. Вместе с ним он привезет для меня новую беду.

Неважно. Сейчас мне нужен Рейн, и никто другой. Но он тоже оставил меня, и теперь я сама по себе посреди бури. Продержаться бы до утра...

В переулках было безлюдно. За мной не гнались. Петер либо потерял меня, либо махнул рукой.

Я двинулась домой, часто озираясь и осторожничая, но все ускоряя ход.

Непогода разогнала ночных гуляк, бродяги попрятались по своим норам. На улице ни человека, ни движения. Лишь качаются фонари, бежит рябь по луже, да шелестят голые ветки саженцев в палисаднике.