Джейн бегом спустилась по лестнице.

Промчалась через холл, стремительно пролетела по лужайке. За домом джентльмены играли в подковы, но ее это не касалось.

Знакомая тропинка вдоль берега уверенно вела вперед: каждая ложбинка, каждый камень, каждая ветка знали свое место. В лунном свете Джейн бежала так быстро, что не прошло и десяти минут, как взору открылся дом вдовы Лоу, а спустя еще секунду она уже стояла на крыльце и настойчиво стучала в дверь.

Тишина.

Она постучала снова, и снова ответа не последовало.

Стало до боли неловко. Что, если он избегает ее, не хочет видеть? Или вернулся, лег и сразу уснул? Но вернуться домой, не открыв душу, не рассказав о чувствах… было невозможно.

— Джейн?

Она обернулась на голос и увидела, что Берн стоит неподалеку, все еще в парадном сюртуке.

Джейн с облегчением рассмеялась и уточнила:

— Ты пошел лесной тропинкой, вдоль ручья?

— Да, — подтвердил он. — А ты, должно быть, бежала вдоль берега?

Она с улыбкой кивнула: не просто бежала, а неслась так быстро, что даже сумела обогнать.

— И что же ты здесь делаешь? — настороженно осведомился Берн, поднимаясь по ступенькам и останавливаясь рядом.

У Джейн пересохло во рту; за весь день они впервые оказались наедине, и больше всего на свете сейчас ей хотелось стать еще ближе.

— Я… — прошептала она почти испуганно, — пришла, чтобы пожелать спокойной ночи и поцеловать.

Берн сделал шаг навстречу. Не отводя взгляда, покачал головой.

— Нет.

— Нет? — жалобно повторила Джейн. Уголки его рта поднялись в улыбке.

— Не сейчас. Еще рано, — сказал Берн, обнимая Джейн.

Впереди ждали слова. Простые, важные, способные перевернуть жизнь… но только не сегодня. Сегодня любые разговоры показались бы дешевыми и безвкусными, не способными отразить правду. Верить можно было только ночи и темному звездному небу.

Джейн с Берном молча смотрели друг на друга. Он привлек ее к себе, но не осмеливался поцеловать. Пока не осмеливался. Боялся оторвать взгляд от освещенного луной лица самой красивой женщины на свете. Недоумение в темных глазах сменилось смущением, а смущение уступило место желанию.

Берн не смог сдержать улыбки.

Джейн улыбнулась в ответ. Потому что все понимала.

Не отводя глаз, он распахнул дверь. Джейн знала, что терять нечего: прибежав сюда, она сорвала последние покровы. Отлично представляла, что впереди, и не собиралась отступать. Она этого хотела: пристального глубокого взгляда; странного, но уже знакомого ощущения пронзительного удара молнии; обжигающего соприкосновения.

Она отступила и оказалась в крошечной прихожей. Берн не выпустил возлюбленную из объятий, а уверенно вел и направлял, словно в танце. В гостиной царила полная темнота, и было страшно наткнуться на стол или стул, однако ощущение знакомого пространства не подвело: удалось беспрепятственно добраться до лестницы. Расставание хотя бы на миг пугало: вечерняя прохлада способна грубо разрушить чары.

Берн остановился, легко провел ладонью по щеке, и Джейн доверчиво прижалась к нему. И все же темнота не позволила Берну понять выражение ее лица, убедиться в решимости идти до конца. Он медленно повесил трость на перила, расстегнул пряжку у ворота, сбросил с плеч плащ, разомкнул объятия и, рискуя собственной судьбой, выпустил Джейн на свободу, предоставил выбор. Теперь уже ничто не мешало ей отстраниться, одуматься, уйти.

Но она продолжала стоять неподвижно.

Берн протянул руку и чиркнул спичкой. Яркая вспышка заставила обоих зажмуриться. Он зажег свечу, которая всегда помогала подняться наверх в темноте. Неровный теплый свет позволил заглянуть в лицо Джейн, и он внезапно испугался.

Темнота не сдавалась. Бездонными темными озерами казались глаза, черной оставалась ночь за порогом, погруженная во мрак комната не позволяла прочитать истинные чувства. Он лишь ощущал на себе неотрывный взгляд.

Спокойный взгляд.

Джейн взяла из его рук свечу и, отвечая на миллион невысказанных вопросов, один из которых звучал особенно явственно, ни на миг не отводя глаз, сделала первый шаг вверх по лестнице. Еще один. И еще.

Бесконечное облегчение сменилось тоской: любимая уходила все дальше. Берн догнал ее, поймал, вдохнул сладкий запах волос и опьянел, словно от самого крепкого вина, от самого сильного зелья.

Они поднялись по лестнице в маленькую спальню с застеленной пестрым лоскутным одеялом мягкой кроватью. В открытое окно врывался свежий ветер с озера — единственное напоминание о внешнем мире. Они очутились в волшебной тишине. Ни скрип половиц под ногами слуги, ни стук колес во дворе не нарушали безмолвия.

Уединение действовало магически, и теперь уже ничто не могло помешать поцелую.

Вожделение зрело давно, с момента появления мистера Уорта в коттедже. Как выяснилось, самое страшное испытание — находиться рядом и не иметь возможности взять за руку, прикоснуться, обнять. Берн сгорал от страсти, а Джейн ловила огненные взгляды, считала мгновения случайной близости, когда даже дыхание казалось щедрым подарком. И вот наконец пришло избавление. Нет, не игра разгоряченного воображения и не мираж воспаленной мечты. Настоящая страсть, о которой оба мечтали.

То большее, о котором когда-то говорил Берн.

Он приник к ее губам, как приникает к чаше страждущий в пустыне. Приподнял, лишил опоры, заставил прильнуть всем телом, ничего не тая. Неожиданно Джейн вскрикнула, вздрогнула. Поцелуй прервался, единство нарушилось: капля воска обожгла руку. Берн опустил возлюбленную на пол, забрал свечу, снял с кожи быстро застывший белый островок, нежно поцеловал больное место и, поставил свечу на заваленный книгами небольшой стол возле окна.

Одежда мешала. Джейн поспешно сорвала с плеч Берна сюртук, а он тем временем неловко возился с возмутительно мелкими пуговками на спине ее платья. Оба на миг замерли, посмотрели друг другу в глаза и неожиданно рассмеялись, словно озорные школьники. Быстрые поцелуи в глаза, губы, лоб, щеки, нос, больше похожие на торопливое и в то же время методичное познание, вернули к сути мгновения, к мягким отсветам на стенах, к яркому покрывалу в углу.

Берн подвел любимую к кровати и остановился. Руки дрожали. Каждый нерв напряженного тела требовал немедленно ее уложить. Но он не мог этого сделать. Не мог проявить инициативу, побудить, даже попросить. Она должна была подчиниться собственной воле. Так же как пришла к его порогу, как поднялась в спальню. И вот сейчас он стоял неподвижно и взглядом умолял сделать следующий шаг.

Джейн все поняла, приподнялась на цыпочки и поцеловала глубоко, благоговейно.

Опустилась на кровать и взяла за руку, приглашая.