Харвич и не заметил, как они дошли до своей машины, и что Ольшес с улыбкой смотрит на него. Просто Чита наконец зашевелилась, и Винцент отвлекся от своих мыслей и обнаружил, что "летучка" стоит прямо перед его носом. Еще чуть-чуть - и он бы врезался в борт.

- Да уж, инспектор из тебя что надо, - насмешливо сказал Даниил Петрович. - Бери тебя голыми руками, ты и опомниться не успеешь.

Харвич хотел обидеться, но передумал. Потому что Ольшес был абсолютно прав.

Они забрались в "летучку" и Даниил Петрович, достав из кармана нож, с сожалением посмотрел на Дорис и сказал:

- Хорошая работа, но - увы! - придется ее препарировать.

И он мгновенно разрезал голову бедняжки Дорис и извлек из сухо трещавших слоев папье-маше небольшой осколок камня.

- Ну вот, - подвел итог Даниил Петрович. - Осталось совсем чуть-чуть. Поймать Мюррея и надрать ему задницу. Вперед, коллега!

13.

Ольшес решил устроить публичное представление и созвал всех в гостиную.

Разведчики, само собой, отказываться не стали. Всем было интересно посмотреть, как воссоединятся детали порушенной святыни Мрачных Карликов.

Даже Кроха и Чита явились, хотя их-то уж точно никто не приглашал.

Даниил Петрович торжественно выложил на обеденный стол два округлых куска камня, а рядом пристроил извлеченный из пруда маленький осколок. Харвич вместе со всеми внимательно следил за его действиями, не зная, чего, собственно, ожидать. То ли куски камня должны сами прилипнуть друг к другу, то ли нужно их как-то склеить... и Винцент совсем не был уверен, что сам Ольшес знает, что именно произойдет. Через несколько секунд выяснилось, что Даниил Петрович и вправду этого не знал.

- Странно, - сказал он, глядя на обломки. - Почему они...

Винцент уставился на камни. И что-то вдруг ему привиделось в них...

- Что? - тут же резко спросил Ольшес.

Харвич пожал плечами. Он не понял того, что увидел. Вроде бы это было похоже на тонкую смятую спираль, протянувшуюся от одного обломка к другому...

- Ну, и почему они не хотят слипаться? - поинтересовался не отличавшийся особым терпением Кейт Левинский. - Чего им не хватает? Суперклея?

- Возможно, - пробормотал Даниил Петрович и придвинул камни вплотную друг к другу, аккуратно положив маленький осколок на его законное место.

Камни никак не отозвались на жест инспектора. Они по-прежнему оставались просто осколками, никак не связанными друг с другом.

- Да, что-то с ними не так, - высказал свое командирское мнение Винклер.

- Процесс выздоровления идет с непредвиденными осложнениями, - пояснил доктор Френсис.

- Если мы имеем дело с осложнениями, - сказал Даниил Петрович, - то с ними нужно бороться. А если это закономерность - то ей необходимо следовать.

- Ага, - согласился Левинский, - только сначала нужно выяснить, что она собой представляет.

- Выясним... - пробурчал Ольшес. - Если удастся. Если удастся...

- Инспектор, да ты, никак, становишься пессимистом? - удивился командир.

- Пессимист - это просто осведомленный человек, - возразил Даниил Петрович. - А оптимизм - это метод работы. И давайте не путать одно с другим!

- Ладно, - согласился Саймон Корнилович, - не будем путать. Вот только мне очень интересно - а что будет, если камешек не захочет возвращаться в исходное состояние?

- Он этого хочет, - неожиданно для самого себя сказал Харвич.

Ольшес бросил на него короткий взгляд, но Винцент смутился и замолчал. Видя, что продолжать молодой коллега не намерен, Даниил Петрович сам снизошел до разъяснений:

- Ему что-то мешает. А что - никак не разберу.

- Данила! - Огорчение командира было великим и непритворным. - Ты не разберешь? - И тут же Винклер сделал печальный вывод: - Да ты, брат, стареешь!

- Ох, Саймон, - покачал головой Ольшес, - и не стыдно тебе под руку говорить? А вдруг я вот прямо сейчас тебе поверю и потеряю уверенность в себе?

Винклер захохотал. Остальные разведчики его поддержали. Каждый попытался представить себе неуверенного в себе Ольшеса - и это оказалась такая картинка, что Левинский даже взвизгнул от восторга. Даниил Петрович обиделся.

- Ну, зложелатели, - пригрозил он, - я до вас доберусь как-нибудь на досуге! Я вам все припомню!

- Ты лучше вспомни, как камень склеить, - посоветовал доктор Френсис. - И не на досуге, а прямо сейчас. Домой хочется.

- Эгоист, - обругал его Ольшес. - Только о себе и думаешь.

Харвич, вполуха слушая всю эту бессмысленную болтовню, упорно смотрел на осколки камня, пытаясь снова увидеть то, что недавно мелькнуло перед его глазами. Но ничего не выходило. Камень не отзывался на его призыв.

Зато отозвался Кроха, закончивший, видимо, переваривать очередной пирожок с капустой. До сих пор он дремал в стороне, на маленьком пуфике, спрятав голову под крыло, - но вдруг встряхнулся, каркнул по-вороньи и перепорхнул на стол.

Чита, сидевшая на спинке командирского кресла, тоже решила поучаствовать в событиях, и, перескочив через Винклера, в одно мгновение оказалась рядом с Крохой.

- Ну, весь наш местный зоопарк в сборе, - фыркнул Даниил Петрович.

- Не весь, - уточнил Саймон Корнилович. - Аллигатора не хватает.

- Аллигатор - это хорошо... - пробормотал Ольшес. - Летят по небу два крокодила... один с севера на юг, а другой в пятницу... а у меня третья коленка чешется...

Харвич вдруг понял, что Ольшес пытается активизировать Камень Мудрости. Но прием, который использовал старший коллега, Винценту был незнаком, так что инспектору второй категории оставалось лишь наблюдать и не вмешиваться. А ему так хотелось помочь...

- Вот и помоги, - сказал Даниил Петрович. - Встань с другой стороны и читай четвертую формулу.

Харвич, мельком глянув на вытянувшиеся лица разведчиков, обошел стол и встал напротив Ольшеса. Он не знал, нужно ли читать формулу вслух, или...

- Молча, молча, - сказал Ольшес.

Харвич, не став удивляться тому, как легко Даниил Петрович видит его мысли, принялся начитывать формулу.

Но ничего не произошло.

Зато зоопарк начал проявлять непредусмотренную планом операции активность.

Чита внезапно вытянула волосатую лапу, сцапала меньший кусок Камня Мудрости и рванула с ним на шкаф. Кроха подхватил маленький осколок и, взлетев к потолку, принял одну из своих излюбленных поз - повис вниз головой на люстре. И все это происходило в полной тишине. Разведчики, не зная, как расценивать деяния животных, решили не вмешиваться. Ольшес лишь проводил взглядом Читу, а потом задумчиво уставился на попугая. Харвич, уловив какие-то непонятные движения потоков энергии, слегка изменившие структуру окружающего пространства, застыл на месте и не отводил глаз от Даниила Петровича.