Бросив недоуменный взгляд на Гая, Пенелопа отдернула руку. Она не понимала, о чем он говорит. С чего он взял, что Грэм собирается вызвать Артура на дуэль? Должно быть, любовь к Долли мешала Гаю ясно мыслить!

– Гай, что за сумбур царит в вашей голове? При чем здесь Артур? Почему вы решили, что Грэм собирается вызвать его на дуэль? Грэм хорошо относится к их семейству. К тому же Артур слишком слаб, чтобы драться на дуэли. Зачем вы без причины пугаете меня?! Я не желаю вас слушать. Вы меня отвлекаете от неотложных дел!

Пенелопа резко встала. Она не на шутку рассердилась на Гая. Он тоже быстро поднялся со своего места и тронул ее за плечо.

– Артур был там, Пенелопа, – негромко промолвил он. – Неужели вы не догадались об этом? Он был одним из тех, кто напал той ночью на фаэтон.

Пенелопа с ужасом посмотрела на Гая, а потом бросилась бежать к дому. Она не хотела больше ничего знать: ни о Грэме, ни об Артуре, ни о ком-либо другом.

Вскоре слухи о том, что Гай и Пенелопа о чем-то секретничали, уединившись в укромном месте, дошли до Грэма. Люди обычно сочувствуют влюбленным, но многие находят особое удовольствие в том, чтобы своими глазами увидеть, как страдает обманутый муж, которому наставили рога.

Грэм швырнул на пол книгу, которую читал, услышав в коридоре звонкий смех Пенелопы. Сегодня она снова поздно встала с постели.

То, что, по словам очевидцев, Гай сжимал в своих руках руку Пенелопы и, о чем-то споря с ней, дотрагивался до ее плеча, еще ничего не значило. Никому не возбранялось сжимать в своих руках руку собеседника и спорить с ним. Ревность была абсурдным чувством. Особенно глупо было ревновать жену, которой дана свобода. Ведь Грэм сам сказал Пенелопе, что она вольна поступать, как ей заблагорассудится.

Впрочем, он говорил ей это до того, как они стали делить супружеское ложе, до того, как Пенелопа стала его настоящей женой. До того, как он всей душой поверил ей.

Грэм был мрачнее тучи. Его душу терзали сомнения. Почему, черт возьми, Пенелопа встретилась с Гаем в таком уединенном месте? Куда она ездила каждый день, пренебрегая своими обязанностями хозяйки дома? Неужели Грэм ошибся и она действительно изменяла ему?

А может быть, во всем виноват именно он? Откинувшись на спинку кресла, Грэм мрачно смотрел на языки пламени в камине. Он разбудил в жене страсть, понимая, что до этого она ничего не знала об этой стороне жизни.

Грэм не верил, что его избранница любит его. Разве можно любить человека с таким обезображенным лицом? Грэм винил себя за то, что не предусмотрел подобного развития событий. Как он мог рассчитывать, что Пенелопа будет с нетерпением ждать каждого вечера, чтобы оказаться в объятиях уродливого калеки, облик которого привел бы в трепет даже бывалых вояк? Да он настоящий безумец!

Грэм сознавал, что необходимо что-то предпринять. Сегодня он слишком сердит на Пенелопу и не в состоянии начать трудный разговор. Нужно сделать это завтра – рассказать ей обо всем и заставить ее понять его. Лорд Тревельян хотел попытаться вернуть жену.

Вернувшись в этот день поздно, Пенелопа заметила, что из-под двери библиотеки пробивается свет. Остановившись в коридоре, она задумалась. То, что она узнала от Гая, не помогло ей лучше понять Грэма. Его поведение по-прежнему казалось ей непредсказуемым. Пенелопа боялась войти к нему, не зная, какой она встретит прием. Однако то обстоятельство, что муж, по-видимому, ждал ее возвращения хотя встал сегодня рано и целый день разъезжал по имению, наводя везде порядок, явно говорило о том, что она ему не безразлична. Возможно, Пенелопе следовало пройти мимо и, как всегда, закрыться в своей комнате, но она никогда не искала в жизни легких путей. Она решила пожелать мужу спокойной ночи.

С сильно бьющимся сердцем она на цыпочках приблизилась к массивной двери и бесшумно отворила ее. Пенелопа не хотела мешать мужу. Какое право она имела вмешиваться в его жизнь? С другой стороны, оставаться в стороне леди Тревельян тоже не могла.

Заглянув в библиотеку, Пенелопа увидела, что Грэм лежит на диване, подложив затянутую в перчатку руку под голову и ровно дыша. Он безмятежно спал. Улыбнувшись, Пенелопа тихо вошла в комнату.

Она впервые видела Грэма спящим – он выглядел моложе и очень походил на своего кузена. Это сходство так поразило Пенелопу, что она чуть не ахнула. Она видела его другую, не изуродованную часть лица. Длинные густые ресницы отбрасывали тень на его щеку, на подбородке пробивалась темная щетина. Александра, безусловно, от отца унаследовала черный цвет волос.

Пенелопе вдруг захотелось погладить мужа по голове, но она боялась, что он проснется. Ах, если бы она могла, опустившись на колени, разбудить его поцелуем и забыть обо всем в его объятиях! Больше всего на свете ей хотелось сейчас заняться с ним здесь, при свете горевшего в камине огня, любовью. Пенелопа жаждала видеть его глаза, угадывать его желания. Но может быть, он допускал эту близость не потому, что его влекло к ней, а из чувства долга? Или же просто хотел, чтобы Пенелопа родила ему сына?

Юная виконтесса взяла висевший на спинке стула сюртук и осторожно укрыла мужа. Она знала, что огонь в камине скоро догорит и в комнате станет прохладно. Взглянув на Грэма, она еще раз поразилась тому, как сильно они были похожи с Чедуэллом. Это совсем не нравилось Пенелопе. Она постаралась выскользнуть из комнаты так же бесшумно, как и вошла.

На следующий день Пенелопа с удвоенной энергией взялась за обустройство детского приюта. Всю ночь ей снились тревожные сны, и утро не развеяло ее беспокойства. Перед ее мысленным взором постоянно возникал образ Грэма, мирно почивающего на диване. Она вспоминала те ночи, которые провела в его объятиях, прикосновения сильных рук, тепло его нагого тела. Пенелопу охватило желание близости с ним, и, чтобы заглушить его в себе, она с головой ушла в работу.

Ближе к полудню у здания приюта неожиданно появился Чедуэлл. Из комнат доносился стук молотков – там работали плотники. Стоя на шаткой лестнице-стремянке, Пенелопа подвязывала побеги плюща, обвивающего окно. На ней было выцветшее платье из недорогой коричневой ткани, , подол был подоткнут. В таком наряде Пенелопа походила на крестьянку. Солнечные лучи играли в ее золотистых волосах, лицо слегка раскраснелось. Словно античная богиня, парила она между землей и небом.

Чедуэлл быстро пересек усеянную древесными опилками и стружками площадку, направляясь к дому. Прежде чем Пенелопа успела заметить его, он, обхватив ее за талию, снял с лестницы и поставил на землю. Вскрикнув от неожиданности, Пенелопа вцепилась в перекладину, но, оказавшись на земле, выпустила ее из рук.

Повернувшись, она с изумлением взглянула на Чедуэлла. Тот жадно пожирал ее глазами. Ошеломленная, Пенелопа никак не могла отвести взора от его красивого лица. Она будто не замечала, что он держит ее в своих объятиях. Руки Пенелопы лежали на его груди.

– Вы что, хотите сломать себе шею? – спросил Клиффтон. – Что на вас нашло, зачем вы туда залезли? Странные причуды у вас, леди Тревельян!