II

Тем не менее у Гитлера все еще оставалось несколько друзей на влиятельных должностях. Одной из ключевых фигур был баварский министр юстиции Франц Гюртнер, который симпатизировал идеям националистов. Гюртнер разрешил снять запрет с нацистской партии и ее газеты, «Народного обозревателя», когда 16 февраля 1925 г. чрезвычайное положение в Баварии наконец закончилось[482]. Вооруженный завоеванным престижем и уверенностью в себе в роли националистического героя путча и последующего судебного процесса, Гитлер сразу же заново основал нацистскую партию, призвав бывших сторонников присоединиться к ней и (новый ключевой момент) безусловно признать его лидерство. Юлиус Штрейхер, Готфрид Федер, партийный журналист и пропагандист Герман Эссер и другие публично объявили о прекращении своих противоречий, демонстрируя солидарность. Гитлер начал вытеснять своих самых серьезных соперников на задворки политики. Во-первых, когда стало возможным законно восстановить организацию коричневых рубашек, он настоял, чтобы она подчинялась партии и разорвала все связи с другими военизированными группами. Эрнст Рём, который не согласился с таким вариантом, был изгнан, ушел из политики и был вынужден стать продавцом, а затем фабричным рабочим, прежде чем принять приглашение отправиться в Боливию обучать местные войска европейской военной науке[483]. Во-вторых, Гитлер стал предпринимать последовательные шаги с целью подорвать неизменный престиж Людендорфа, который был не только серьезным соперником, но и быстро менял свои взгляды на более экстремальные. Под влиянием Матильды фон Кемниц, на которой он женился в 1926 г., Людендорф основал Танненбергский союз, который издавал литературу, ориентированную на различные теории заговора, нападая не только на евреев, но и на иезуитов и католическую церковь — верный рецепт для поражения на выборах в Баварии и других религиозных областях южной Германии. Судьба Людендорфа была решена, когда он выступил кандидатом на выборах в президенты в 1925 г. от нацистской партии и получил смехотворные 1,1 процента голосов. Имеются некоторые свидетельства, что Гитлер сам убедил его выставить свою кандидатуру, понимая, что такая попытка безнадежно подорвет его репутацию[484]. С этого момента и до своей смерти в 1937 г. Людендорф и его Танненбергский союз оставались на периферии политики, обреченные быть совершенно незначительной силой без какой-либо массовой поддержки. Ничто не могло более ясно продемонстрировать, что ситуация для экстремального национализма в Германии изменилась: всемогущий военный диктатор Первой мировой войны был вытеснен на политическую периферию нацистским политиком-выскочкой — генерала заменил капрал.

После устранения Людендорфа у Гитлера больше не было серьезных соперников среди правых экстремистов. Теперь он мог сконцентрироваться на привлечении под свои знамена остальных ультранационалистов. Пока разрозненные группы на юге тяготели к нацистской партии, различные партийные ответвления на севере и западе Германии переживали некоторое возрождение. Человеком, который в первую очередь отвечал за это, был другой баварец, Грегор Штрассер, фармацевт из Ландсхута. Штрассер родился в 1892 г. в семье политически активного адвоката, он был образован и начитан, а его воспитание и манеры человека из среднего класса делали его привлекательной фигурой в глазах многих потенциальных сторонников нацистского движения. В то же время, как и многие бюргеры его поколения, он помнил о 1914 г., о духе единства, который, по его убеждению, следовало возродить во всех немцах. Закончив военную службу в чине лейтенанта, Штрассер стремился снова зажечь это чувство и исправить то, что, по его мнению, было бедами Германии. Он воевал вместе с добровольческими бригадами в Мюнхене в конце войны, а потом создал собственную военизированную группировку, через которую сошелся с Гитлером. Для Штрассера важным было общее дело, а не то, кто им руководит. 9 ноября 1923 г. он повел своих коричневых рубашек в Мюнхен, чтобы захватить важный мост через реку, как было запланировано, а когда путч был подавлен, увел свой отряд обратно в Ландсхут, где был арестован[485].

Однако его незначительное участие в путче не показалось властям достаточным основанием для какого-либо сурового наказания. Поэтому Штрассер остался на свободе, когда другие лидеры нацистов либо бежали из страны, либо попали в тюрьму. В апреле 1924 г. его избрали в баварский парламент. Он оказался талантливым администратором, объединив множество фрагментов разбитых ультраправых сил. Когда нацистская партия снова была разрешена законом, Гитлер, признавая его способности, отправил его на север возрождать партию. К концу 1925 г. Штрассер благодаря своей неутомимой деятельности по набору новых членов смог увеличить численность филиалов партии почти в четыре раза, упирая на «социалистические» аспекты нацистской идеологии, чтобы завоевать симпатии рабочего класса в таких областях, как Рур. Штрассер с презрением относился к другим ультраправым группам, которые считали «достаточным самое примитивное решение проблемы антисемитизма». В июле 1925 г. он сказал Освальду Шпенглеру, что нацизм был другим, потому что стремился к «германской революции» через немецкую форму социализма[486]. Однако его представление о социализме, хотя и включало государственную долю в 51 % в ключевых промышленных отраслях и 49 % во всех остальных предприятиях, также подразумевало возвращение гильдий и выплату зарплат натуральным продуктом, а не деньгами. «Социалистические» идеи такого рода разрабатывались Штрассером вместе с некоторыми нацистскими лидерами в новых филиалах партии в разных частях Северной Германии. Эти филиалы своим появлением были крайне мало обязаны лидерству Гитлера в тот период, партия в большой степени возрождалась независимо от своей штаб-квартиры в Мюнхене. Вскоре, что, скорее всего, было неизбежно, Штрассер с союзниками стали высказывать подозрения в отношении коррумпированной диктаторской клики под началом Германа Эссера, которая заправляла в офисе партии в Мюнхене, пока Гитлер писал второй том «Моей борьбы». Многие из них даже не встречались с Гитлером лично и не попали под влияние его харизматического характера. Им особенно не нравилась существующая программа нацистской партии, и они заявляли о намерении заменить ее на программу, более соответствующую их собственным убеждениям[487].