Особенно заметным в этом отношении был еще один новобранец партии, молодой идеолог Йозеф Геббельс. Он родился в 1897 г. в промышленном городе Рейдте в Северном Рейне-Вестфалии в семье клерка, окончил гимназию, а в Боннском университете изучал античную филологию, немецкий язык и историю, получив ученую степень по романской литературе в Гейдельбергском университете в 1921 г., что позволило ему называть себя «доктор Геббельс», как к нему и обращались с тех пор. Но, несмотря на докторскую степень, Геббельс не был предназначен для академической жизни. Он тоже был в общем близок богемной среде, будучи студентом, в свободное время писал пьесы и мечтал о творческом будущем. В течение 1920-х он писал и переписывал роман, опубликованный в конечном счете в 1929 г. под названием «Михаэль. Немецкая судьба на страницах дневника». Этот роман в целом был посвящен описанию собственных смутных и запутанных представлений Геббельса о национальном возрождении, основанных на фанатичной вере в будущее, ради которого герой романа в конечном счете приносит себя в жертву. Таким способом Геббельс стремился придать смысл жизни, в которой определяющую роль играл его собственный очевидный физический недостаток: дефект стопы, из-за которого он всю жизнь хромал. Это делало его объектом безжалостных насмешек в школе и в течение всей жизни, поэтому он был признан непригодным для военной службы в Первую мировую войну. Вероятно, в возмещение собственной ущербности Геббельс уверовал в то, что был предназначен для великих дел, он вел дневник, ухаживал за женщинами с экстраординарной энергией и удивительным успехом и с презрением отвергал любые традиционные средства заработка на жизнь. Вместо этого он жадно читал Достоевского, Ницше, Шпенглера и в первую очередь Хьюстона Стюарта Чемберлена, который убедил его, что возрождение Запада, предрекаемое Шпенглером, возможно только при устранении евреев[488].

В некотором смысле Геббельс отличался от других видных нацистов. Его интеллект и темперамент часто называли «латинским» — возможно, потому, что он избегал размытых философских и риторических речей, а вместо этого говорил и писал с удивительной четкостью и открытостью, при случае разбавляя свои мысли саркастическим юмором[489]. Однако, как и многие другие, он был глубоко шокирован поражением Германии в Первой мировой войне. Он провел зимний семестр 1919–20 гг. в Мюнхене — среди немецких студентов было обычной практикой менять университеты по крайней мере один раз в ходе обучения — и, находясь в атмосфере экстремальных правых взглядов, бытовавших в студенческой среде, впитал яростную националистическую атмосферу контрреволюции, которая в те месяцы царила в городе. Хотя он симпатизировал таким людям, как граф Арко-Валли, чье заключение в тюрьму за убийство Курта Эйснера глубоко взволновало его, Геббельс не имел твердых политических убеждений и не открыл в себе каких-либо политических способностей до 1924 г., когда после знакомства с некоторыми ультранационалистическими группами он вступил в нацистскую партию по рекомендации старого школьного друга.

Попав туда, Геббельс познакомился с Эрихом Кохом, рейнским нацистом и бывшим членом антифранцузского силового движения сопротивления. Он также встретил Юлиуса Штрайхера, которого в частных беседах называл «берсеркером» и «несколько ненормальным»[490]. Кроме того, он очень уважал Людендорфа, которого считал великим генералом Первой мировой войны. Вскоре Геббельс стал партийным организатором в Рейнланде. Он вырос в способного оратора, возможно в самого успешного из всех нацистских ораторов за исключением самого Гитлера, яркого, популярного, умевшего находчиво отвечать на самые неожиданные вопросы. Он стал обращать свои литературные таланты на благо политической борьбы в статьях для нацистской прессы, придавая псевдосоциалистическую направленность нацистским убеждениям. Геббельс наконец нашел свое призвание. В течение нескольких месяцев он стал одним из самых популярных нацистских ораторов в Рейнланде и привлек внимание ведущих членов региональной партии, начав играть заметную роль в определении ее политики. Именно Йозеф Геббельс, как и Грегор Штрассер, стоял за северогерманским вызовом руководству мюнхенской партии в 1925 г. Но очень скоро он попал под влияние Гитлера, воодушевленный прочтением «Моей борьбы» («кто этот человек, — писал он, — наполовину плебей, наполовину Бог!»[491]). Встретившись с ним во второй раз, 6 ноября 1925 г., Геббельс был поражен его «огромными голубыми глазами. Которые как звезды». Услышав его, он стал считать Гитлера «прирожденным народным трибуном, грядущим диктатором»[492].

Геббельс и Гитлер расходились во мнениях по многим ключевым вопросам. Встревоженный растущим укреплением северных немцев, Гитлер созвал их на совещание 14 февраля 1926 г. в Бамберге во Франконии, где Юлиус Штрайхер собрал большую группу его сторонников. Лидер нацистов говорил два часа, отрицая их представления и снова утверждая, что борьба за «жизненное пространство» в Восточной Европе будет играть важнейшую роль в будущей внешней политике Германии. Если Штрассер и Геббельс призывали нацистов присоединиться к кампании экспроприации собственности немецких князей, которые сохранили большую часть своего имущества в стране после их отстранения от власти в ходе революции 1918 г., то Гитлер осуждал такой подход как атаку на частную собственность. «Ужасающе! — писал Геббельс в своем дневнике. — Возможно, одно из самых больших разочарований моей жизни. Я больше не могу полностью доверять Гитлеру»[493]. Тем не менее, хотя Геббельс теперь и сомневался, не является ли Гитлер реакционером, он не выступил в открытой оппозиции к нему на собрании. Шокированный жесткой позицией Гитлера, Штрассер полностью капитулировал и отказался от всех своих предложений. В ответ Гитлер успокоил северных немцев, сместив с поста в Мюнхене Германа Эссера, коррумпированность которого вызывала у них такой гнев[494].