– Седлай, Тихон!

Последующие несколько часов, подпрыгивая в седле, я думал в основном о Сереге. Как бы он мне пригодился! Химик из конца двадцатого века, служит в драгунах в начале девятнадцатого – сюр какой-то. Но, с другой стороны, контрразведка на век раньше – это серьезно. Хватает ума понять, что дать по пальцам великому императору при его попытке наводнить Россию фальшивыми ассигнациями – это немало. Это стоит нескольких дополнительных пудов динамита.

А как сердце обливалось кровью, когда процентов десять произведенной взрывчатки пришлось тратить на обучение рижских солдат-минеров ею пользоваться. Жалко, а куда денешься?

Оружие само воевать не умеет. Вот была бы у меня здесь в загашнике знаменитая тридцатьчетверка. С полным боекомплектом и заправленная по самые горловины баков…

И что? Хорошее железо, красивое… Но пользоваться я им не умею. То есть в лучшем случае я бы освоил стрельбу из пушки и пулемета и оставил бы данную груду металла на месте обнаружения в качестве дота. Разве что пулемет удалось бы отковырять…

Горючку непременно следовало слить и использовать в дальнейшем для огневых фугасов. Вот и все, вероятно. «Грозная броня» без людей, способных делать ее действительно грозной, – груда железа, не более.

Или «сушку» сюда. Керосин опять же сразу слить, и это стало бы стартом победного шествия керосиновых ламп по миру. Алюминий фюзеляжа тоже пригодился бы в качестве драгметалла, а вот оружие следовало бы сразу закопать подальше и навсегда – ничего кроме больших человеческих жертв эта зараза в данное время принести не могла бы.

Лесные дороги в марте. Что может быть поганей?

Разве что ситуация, когда на такой дороге появляется ко всему вдобавок некое чмо с некой «берданкой» и еще одно туловище с вилами.

– Слезай, благородие, – совершенно бесстрашно повел стволом разбойник.

Вот таких развлечений мне, конечно, остро не хватало. Прямо еду и думаю: как бы повеселиться по дороге?

Оглянулся, разумеется: сзади еще двое, один с саблей, другой косиньер. То есть с косой, переделанной под копье. Влипли, в общем.

Мужик с вилами подошел и взял Афину под уздцы:

– Слезай!

Черт его знает, как этот звук описать. Вжжик? Шршршр? Мимо моего уха прошелестел нож, и мужик со сталью в горле стал сползать на землю, так и не выпустив поводьев моей лошади. Ай да Тихон! Он еще и железками кидаться умеет!

Мысли и события пронеслись за секунду, и, прежде чем я успел сориентироваться, грохнул выстрел, и я услышал, как за спиной всхлипнул мой слуга.

Оглянулся и увидел – Тихон привалился к шее своего коня.

Лучше бы вы, сссуки, государя императора на моих глазах убили…

Афина была недееспособна, поскольку в повод намертво вцепился уже мертвый разбойник. Я соскочил с седла и первым делом всадил шпагу в брюхо стрелявшего. Мужик завыл и схватился руками за живот. Этот пока не опасен, а с тыла уже набегали двое оставшихся.

В клиента с косой я разрядил пистолет – на удивление все обошлось без осечки: грохнул выстрел, и парень шмякнулся навзничь. Теперь один на один.

Злодей с саблей выглядел значительно интеллигентней своих подельников: гладко выбрит, что, согласитесь, для мужика совершенно нехарактерно.

Оглянувшись на упавшего собрата по разбою, этот «саблист» с ненавистью посмотрел на меня.

– Ну все, гондон штопаный, в последний раз ты со своими кишками одно целое составляешь…

Браво! «Гондон штопаный» – это «пять!».

Хорошо, что я это не услышал в стойке на расстоянии действительной атаки – точно бы охренел на пару секунд, и делай со мной что хочешь на этом гигантском для поединка промежутке времени…

А так… Ладно, информация принята к сведению – соперник серьезный и работать с ним нужно по-взрослому. Если он в Витькиных боях живым остаться сумел, то железом оперировать определенно умеет. Никакого шапкозакидательства – чревато.

Интересно: это «сдвинутый» или беглый каторжник? Вероятнее второе. Ладно, потом разберемся, а сейчас поехали!

Дистанцию я держал очень аккуратно, то есть не давал приблизиться показами контратак и не лез дуриком вперед. Хотя и демонстрировал, что вполне собираюсь это сделать.

Соперник определенно почувствовал во мне серьезного оппонента и тоже не наглел – хочется жить гаденышу.

Серьезного контакта клинками до сих пор так и не было – только легкие шлепки слабой частью оружия, а остальное – дистанция. Мы оба владели этой важнейшей составляющей фехтования. Порвать ее так и не удавалось. Во всяком случае, без шанса получить обратку, что никак не вписывалось в мои дальнейшие планы.

– Ты где так фехтовать научился, поручик? – Вопрос был задан, глядя глаза в глаза, в стойке, на реальной дистанции, где десятые доли секунды решают все…

– В Смоленске, в конце двадцатого века, так же как ты, – и тут же флешь, пока противник не оклемался.

Клинок вошел в грудь как в масло – ребра на пути не встретились.

Лицо этого «романтика с большой дороги» умирало на глазах.

– Ты кто?

– Конь в пальто! Привет с арены! – Без всякой жалости я оттолкнул мерзавца, вытаскивая клинок из его груди.

Он упал на спину и больше не шевелился. На губах вздулись кровавые пузыри, и можно было не сомневаться, что если он еще живет, то последние секунды.

А у меня и так забот по горло.

Тихон из седла не выпал, а его коняга далеко не ушел, так что мне хватило минуты, чтобы подбежать и спустить своего слугу на землю. Весь правый бок в крови, пулевая пробоина в районе подмышки и, слава богу, сквозная.

– Тихон, ты как?

– Дюже больно, барин, – простонал раненый, – и голова кружится…

Чеооорт! Как же мне его везти? Есть ли хоть какое-нибудь жилье поблизости? Если назад, то последнюю деревеньку уже часа три как проехали – не довезу. Только вперед, тогда какой-то шанс есть.

– Тихонушка, милый, родной, попробуй в седло забраться, я помогу. Давай, а?

– Ой, не знаю, ваше благородие, – сил никаких…

Елки! Неужели уже так много крови потерял? Но сопли распускать нечего – необходимо закинуть его в седло каким угодно образом…

Описывать процесс не буду. На все про все ушло минут пятнадцать. Тихон выл, но честно пытался помочь. В конце концов, мне, уже почти с ног до головы измазанному кровью, удалось взгромоздить мужика на коня. На всякий случай примотав его к седлу, я подозвал Афину и, взяв в руки узду Тихонова Дона, послал свою кобылу вперед.

– Не бросай, благородие! – раздался мне в спину голос подстреленного разбойника.

К черту! Буду я еще на вас время терять. Хотя…