до двух миллионов человек. Потрясены все основы европейского бытия. На территориях, где прошла война, прямо или косвенно пострадало более ста миллионов человек. Разрушение и гибель материальных ценностей — многомиллиардны.

…В Москву прибыли какие-то иностранные делегации. Видимо, идут переговоры… Есть сведения о серьезных успехах наших войск на Северо-Западном и на Калининском фронтах; в прессе об этом еще не сообщали.

В тылу — здоровые настроения: хорошо работают железные дороги, большое движение на Сибирском железнодорожном пути. От Кирова до Урала строят вторые пути. Урожай в этом году отличный. Засеянных земель больше, чем когда-либо. Много огородов — это поможет горожанам…

16 августа 1942 года.

Весь день работал над брошюрой «Кронштадт». Написал главу «Балтийский флот в войну 1914–1918»; дополнил ряд других; расширил последнюю часть о боевых действиях этой кампании. Получается брошюра в пять-пять с половиной печатных листов. В будущем, конечно, надо сделать книгу по истории Кронштадта.

К обеду дали немыслимую розовую (с бензином?) водку.

Телеграмма из «Красной звезды»: «Обнимаем, с интересом читаем в «Правде» ваши очерки. Когда же нам дадите?» Ответил им: «Спасибо за телеграмму. Жаль, что нет добавочной правой руки и добавочных двенадцати часов в сутках. Но раз есть задание — постараюсь прислать».

Сегодня День авиации… За время войны на Ленинградском фронте уже уничтожены тысячи немецких самолетов.

…Днем время от времени свист снарядов… Двойные разрывы — это бьет 11-дюймовая немецкая бродячая пушка. Ее в конце концов раздолбают.

Откуда-то — звуки пианино.

Вечером в 7 часов 30 минут надо идти на митинг летчиков КБФ и Ленфронта…

Митинг. Беседовал с военкомом одной подводной лодки. Записал об их действиях. Говорил с Преображенским и летчиками, которые бомбили вчера Котку. В результате: сильные пожары, сгорел целлулоидный завод.

Вечер, безоблачное небо, угасающая заря… Темнеет все раньше и раньше…

Реактивные снаряды рвались у Финляндского вокзала: есть убитые и раненые. Отправление поездов перенесено на пригородные станции…

17 августа 1942 года.

Солнечный, яркий, тихий день… С утра пошли наши самолеты.

В лесах Ленинградской области, в тылу противника, действуют три отряда балтийских моряков. Один отряд — из Кунды — действует блестяще и даже не имеет потерь. Надо взять о нем материал для печати.

Оставлен пустой Майкоп. Все вывезено, разрушено. «Немцы советской нефти не получили и не получат», — гласит сводка.

Достоверное сообщение: Черчилль в Москве. Усиленное движение посольских машин — прибыл целый штат английских и американских советников, военных специалистов и пр. Идут переговоры — видимо, уточнение и координация совместных действий. Настроение в Москве твердое. Предстоящие операции будут, очевидно, связаны с возможными действиями союзников.

Во всей стратегии Гитлера лежит старая континентальная ошибка: Гитлер претендует на мировое господство, на морские пути, но ведет борьбу, не имея флота, отказавшись (убоявшись) от морского прыжка на Англию и повернув «по привычке» на Восток, где и завяз… Противнику подводная война никаких решений за три года не дала. Торговый флот «оси» скован и потерял шесть с половиной миллионов тонн…

Коалиция сохраняет морские пути, базы, всемирную связь (в основном не нарушенную ни на севере, ни на юге) и огромные ресурсы…

Три года войны ничего Германии не дали — лишь пространство, усеянное крестами, могилами, и мстителей-партизан (везде). Впереди — упорнейшая мощь России и силы США и Англии (цифры, цифры!). Впереди — два или три фронта плюс восстания в оккупированной Гитлером Европе.

На немцев надо без передышки обрушивать лавину наших ударов!

Приехал за материалами военный корреспондент с Волховского фронта. Там готовятся к наступлению. Просят дать статью о Ленинграде: «Бойцы Волховского фронта — на освобождение Ленинграда!» Прошлой зимой лыжники и конный корпус самоотверженно, без отдыха, шли по снегам, но тылы отставали. До Любани оставалось шесть километров; до соединения с Ленинградским фронтом (с Федюнинским) — тринадцать с половиной километров. Гитлер поднял бешеный крик: «Потеря Волховского фронта — потеря 50 процентов войны. Германия погибнет!» и т. д. Говорят, сам прилетел на фронт и погнал резервы. Немцы делали ледяные валы, дзоты и доты. Наши дрались упорно, но их удар стал ослабевать, так как аэросани, боезапас, продовольствие и фураж не подоспели. Фронт снова активизировали, но добиться успеха уже не смогли. Началась распутица… Весной все поплыло. Приходилось кое-где ставить орудия на плоты.

Вторая ударная армия оставалась, как клин, за рекой Волхов. Немцы ударили, закрыли коммуникации армии. Пришлось генералу Мерецкову выручать…

Сейчас фронт стабилен. Обе стороны в окопах (бетонированных), в дзотах…

Нам надо взбодрить, раскачать Волховский фронт…

Из сводок. Сданы Краснодар и Пятигорск…

Черноморский флот — в Батуми. Это последнее прибежище.

Когда усилится сопротивление на Северном Кавказе? Задержат ли противника в горах? Как долго там могут длиться операции и есть ли возможность удержаться, пока не скажутся действия других наших фронтов, резервов?

Как все это волнует!

Из разговоров:

«…В окопах все поправились, загорели. Там много ягод, грибов… Вчера немцы обстреляли Финляндский вокзал. Зачем бить по несчастным эвакуирующимся? Убили наших знакомых — мать и сына… Один снаряд разорвался в Неве — всплыла оглушенная снарядами рыба. Жаль, нечем было подобрать…»

Я рассказал своим о действительной обстановке. Внук Людмилы Владимировны пишет:

«Баба, вы мне велите дневник писать, но он будет очень грустный. Потом будешь его читать, а после войны захочешь забыть эти кошмары». Мальчишечка работает у станка, бродит в свободное время в шлиссельбургском лесу около завода, собирает грибы, ягоды на зиму. Там частые бомбежки и артобстрелы.

Браун, Азаров и Крон надеются на отпуск. Писатели в Ленинграде очень устали, некоторые просто не могут писать, а их уже хотят прорабатывать, «рычат» на них. От этого творчество писателей не станет лучше. Ни армия, ни флот не имеют еще серьезного опыта работы с писателями. Поздно стали этим заниматься. Наша работа на Халхин-Голе и во время войны с Финляндией не обобщена, не изучена. Ведь вся работа велась в лихорадочном