Она захихикала, но уже в следующее мгновение замолчала, пытаясь понять все, что услышала от него.

– Итак, твоя невеста является дальней родственницей и у нее большие ступни.

– Ее мать умерла при родах. И поэтому некому было перевязывать ей ступни.

– Это значит, что ее нельзя считать достойной невестой. А твоей матери ноги тоже перевязывали?

Он кивнул.

– И твоей бабушке тоже? – Да.

– По всей вероятности, тебе придется сделать некоторое отступление от общепринятых правил. Я имею в виду, что ты женишься на девушке, ноги которой не перевязывали. И то, что твой брат устроил эту помолвку… Наверное, он хотел тебя оскорбить? – предположила она и пристально посмотрела на него. – Я права?

Кен Джин опустил голову, уставившись на свои руки, аккуратно лежавшие на коленях. Наконец он заговорил:

– Я уже сказал, что моя семья ненавидит белых людей.

– И они возненавидели собственного сына за то, что тот работает на иностранцев, да?

Кен Джин сидел не шелохнувшись, и Шарлотте показалось, что он не дышит. А потом он набрал в легкие воздуха и заговорил низким, взволнованным голосом:

– Они возненавидели меня задолго до этого. Моя семья отреклась от меня, и я приехал в Шанхай.

– Отреклась? – изумленно спросила девушка. – Это было до того, как ты приехал в Шанхай? Но ведь тебе тогда было всего лишь года два-три…

– Нет, мне было восемь лет.

– О Господи! Как же тебе удалось выжить?

Кен Джин даже слегка ссутулился, и она поняла, что для него это были тяжелые воспоминания. Но она вдвойне гордилась тем, что он решился рассказать ей об этом.

– Моя бабушка отправила меня в семью Тэн. Бабушка была тигрицей, как и Ши По. Она упросила свою сестру по вере позаботиться обо мне. И Ши По приняла меня.

– Это те Тэны, которые сейчас в тюрьме?

Он кивнул. Было видно, что упоминание об этом причиняет ему нестерпимую боль.

– Прости меня, Кен Джин. Но я уверена, что тебе удастся их освободить.

Он покачал головой.

– Я теперь нищий. Мне осталось только молиться, чтобы император смилостивился над ними. Но ждать этого придется очень долго.

Шарлотта взяла его руки в свои. Они были холодными и мягкими. Откликнувшись на ее прикосновение, Кен Джин раскрыл ладони, и она ощутила его шершавую кожу и силу, с которой он сжал ее руки.

– У меня есть план, – сказал он, понизив голос. – Но я боюсь…

Она наклонилась вперед, желая подбодрить его и придать ему мужества.

– У тебя все получится, – пробормотала она. – Я знаю тебя, Кен Джин. У тебя всегда все получается.

Он прыснул от смеха. Этот звук скорее был похож не на смех, а на стон, на скрип дерева, раскачиваемого ветром.

– Далеко не всегда, – заметил он. – Меня постоянно преследовали неудачи с того самого дня, как моя семья отвернулась от меня. – Он посмотрел ей в глаза. – Китайский мужчина, Шарлотта, не может жить без семьи. Если у него нет семьи, то он просто обречен.

– Что за чушь! – раздраженно воскликнула девушка. – Мы, европейцы, не меньше вас ценим семейный очаг, но в жизни есть много других дел, с которыми мужчина может справиться самостоятельно. Например, он может уехать из Пекина в Шанхай. Он может выучить английский язык и работать в порту. Он может получить место первого помощника и заработать много денег. Он может… он может помочь дочери хозяина и…

– И она станет его самым лучшим другом.

Шарлотта внезапно замерла. Ей не хотелось, чтобы он заметил, как приятное тепло, разлившееся у нее внутри после его слов, согрело ей душу.

– Это… это я?

Он поднес ее руки к своим губам так, как обычно делают любовники. И это было так по-европейски.

– Я никому не рассказывал о своем прошлом и о планах на будущее, кроме… – Кен Джин замолчал, но она догадалась, что он имел в виду.

– Кроме Маленькой Жемчужины? – спросила она. Ей очень не хотелось упоминать имя этой ненавистной женщины, но необходимо было выяснить правду.

Он покачал головой и засмеялся. На этот раз Кен Джин смеялся легко и весело.

– Я ничего не рассказывал Маленькой Жемчужине. У нас с ней совершенно разные интересы. – Он улыбнулся. – Я иногда разговаривал с Тэн Куй Ю, но наши беседы были скорее похожи на беседы ученика с учителем.

– Или с отцом.

Он кивнул, соглашаясь с ней.

– Но я никогда не делился своими мыслями с женщиной.

Ты – первая.

– Для меня это большая честь, – прошептала Шарлотта. Его слова взволновали ее до глубины души.

Кен Джин внезапно выпрямился и расправил плечи, но не встал со своего места. Казалось, что он принял какое-то важное решение. Когда же он заговорил, обращаясь к ней, девушка поняла, что его охватило непреодолимое желание признаться именно ей, и никому другому. Интуитивно она чувствовала, что это было величайшей болью, хранившейся в его сердце.

– Я должен рассказать тебе, почему моя семья отреклась от меня, – глухо произнес Кен Джин.

Шарлотта молча ждала, затаив дыхание.

– В нашей семье существует традиция. Я знаю, что в английских семьях тоже есть что-то подобное. Я имею в виду, что старший сын должен пойти по стопам, отца и унаследовать его дело. Мой отец занимался иглоукалыванием. Мой самый старший брат тоже должен был пойти по этой стезе.

Шарлотта кивнула.

– В английских семьях происходит то же самое. Старший сын является наследником.

– Да, ты права. Но что же должны делать другие сыновья? Она пожала плечами.

– Все, что им заблагорассудится. Кто-то становится военным, кто-то – священником. Мой отец приехал в эту страну и начал заниматься торговлей. В наших магазинах продается табак и вино.

– В моей семье все было точно так же. Старший сын унаследовал дело отца, а среднего сына должны были отдать императору.

Она нахмурилась.

– Отдать императору? Ты хочешь сказать, что среднему сыну предстояло стать солдатом или выполнять какие-то другие обязанности при дворе?

Кен Джин покачал головой.

– Он должен был стать евнухом императора. Шарлотта во все глаза смотрела на Кен Джина, не понимая, что он имеет в виду. Она, конечно, знала, кто такие евнухи. Вокруг все только и говорили о варварских обычаях, существовавших в современном Китае. Новорожденным девочкам плотно перевязывали ступни ног, чтобы они навсегда оставались маленькими. Длина ступни не должна была превышать семи с половиной сантиметров. Мальчиков же кастрировали, удаляя при этом все – и обе жемчужины дракона, и нефритовый стебель. И несчастные малыши становились слугами императора. Это просто жуткое варварство!