Когда Камилла заняла место в одном из немногих оставшихся кресел, Грант уселся напротив нее.

– Для меня совсем не так легко просить вас о помощи.

– В честь чего я должна вам помогать? Вы разбили ей сердце.

Грант нахмурился, вспоминая резкие слова Виктории.

– По ее поведению не скажешь, что у нее разбито сердце.

– Но вы ведь на это надеялись?

Он опустил глаза и кивнул, зная, что скрыть что-либо ему все равно не удастся.

– Боже мой, Камилла! Когда там, на острове, у вас плохо соображала голова, вы мне нравились больше. Действительно, я хочу жениться на Виктории, баловать ее...

– Любить ее... – продолжила Камилла. На этот раз он не отвел глаз.

– Больше всего на свете!

– Так вот почему Аманда и Николь были так настойчивы! Я удивлена, что вы им об этом сказали.

Грант скрестил руки на груди.

– Я говорю об этом всем, кто готов меня слушать. Даже этот чертов мальчик с конюшни – и тот знает!

– Хорошо. И что вы предлагаете?

– Еще до всей этой истории Виктория говорила, что нам не хватает непринужденности в отношениях, и упрекала меня в отсутствии эмоций. Я хочу доказать ей, что это не так. Но как я могу это сделать? Ее калачом не заманишь на встречу со мной, и мне приходится охотиться за ней. С тех пор как я вернулся, у нас состоялся только один разговор – и тот неудачный.

– Вы, конечно, волновались, – съехидничала Камилла.

– Я не волновался, – проворчал Грант. – Я ей нахамил. А теперь я хочу, чтобы мы с Викторией могли снова обрести друг друга.

Камилла в сомнении покачала головой:

– Тори не уедет отсюда. Но если она и сделает это, то не сможет отвлечься. Она будет думать о той работе, которую ей надо сделать. Тогда какой смысл уезжать, если мыслями она по-прежнему будет в Корте?

– В таком случае я должен остаться с ней.

– И погубить ее репутацию? Вы не можете так вот просто жить вместе...

Но у Гранта уже был готов ответ:

– Корт находится в изоляции от других поместий. Насколько мне известно, вы не принимаете посетителей, а деревенские и чета Хакаби преданы своим хозяевам – в противном случае, как вы понимаете, здесь давно бы уже побывали газетчики, которые интересуются историей с кораблекрушением. Вашего ближайшего соседа я хорошо знаю – он порядочный человек и никогда не станет сплетничать.

Некоторое время Камилла молчала, и тогда, видя ее колебания, Грант усилил нажим.

– На худой конец на все это время моя мать может побыть здесь при нас дуэньей. Она согласна.

Поразмыслив еще немного, Камилла, видимо, пришла к определенному решению.

– Хорошо. Тори тут собрала кое-какие бумаги и хочет, чтобы вы подписали их и поклялись, что откажетесь от притязаний на Корт. – Она внимательно изучала лицо Гранта. – Я могла бы вам помочь, если вы их подпишете и передадите мне.

– Договорились.

Камилла нахмурилась.

– Но если вы не заставите ее влюбиться в вас в течение двух недель, вы потеряете и ее, и Корт. Вы хотите это сделать?

– Я хочу только ее. – Грант крепко сцепил руки. – Все остальное не имеет значения.

Камилла деликатно кашлянула, потом снова внимательно посмотрела на него:

– Я вам верю только потому, что знаю – Тори любит вас. Но если вы ее обидите...

– Не бойтесь, не обижу.

– И не вздумайте предлагать ей деньги или пытаться подкупить рабочих. Тори хочет все сделать сама – она нуждается в этом.

Грант быстро кивнул:

– Согласен.

– Значит, вдвоем, говорите?

– Если можно. Камилла снова задумалась.

– Хакаби недавно уехали обратно в свой коттедж – они оставались в хозяйском доме, только чтобы заботиться о графе. Что касается меня...

– Может, вы могли бы пока посетить Уайтстоун?

– О, я просто скажу Тори, что у нас с бароном страстная любовь и я собираюсь к нему в охотничий домик на пару недель.

Грант энергично замотал головой:

– Я не прошу вас лгать.

И тут Камилла лукаво посмотрела на него и подмигнула:

– А кто сказал, что это ложь?

– Крыша в овчарне? – Тори попыталась подвести итог их совещания с Хакаби. Эти встречи они устраивали три раза в неделю.

– Пока еще готовим смету на материалы.

– Стрижка?

– Мы заказали бригаду на конец весны, но они хотят аванс за половину работы...

Тори шумно вздохнула.

– Я найду где-нибудь. Затопленные акры?

– Контракт на дренаж заключен. Луга будут осушены к концу месяца.

Она прищурила глаза.

– К началу сева?

– Так точно, мисс. – Хакаби с трудом сдерживал улыбку.

– Давайте встретимся завтра на скотном дворе и закончим с починкой.

– Видимо, сразу после завтрака?

Тори кивнула, поражаясь его неиссякаемому энтузиазму. Хакаби почему-то всегда восхищался тем, как она все это делала. Он рассказывал миссис Хакаби, что никогда не видел, чтобы кто-то работал с таким увлечением.

Она снова погрузилась в свои мысли, прикидывая, что ей еще нужно сделать в этот день, – и тут вошла Кэмми.

– Как прошел день? – спросила она, усаживаясь в кресло напротив письменного стола.

– Достаточно удачно, я полагаю.

– Хакаби, кажется, очень доволен достигнутым прогрессом.

Тори рассеянно кивнула. «Эта овчарня определенно станет для нас погибелью. И пиломатериалы сейчас такие дорогие...»

– Мне кое-что хотелось тебе сказать... – Кэмми запнулась. – Видишь ли, я собираюсь отъехать на какое-то время.

Ее слова сразу же привлекли внимание Тори.

– Куда это?

– Ну, я собиралась рассказать тебе раньше, да все никак не получалось. Понимаешь, мы с Уинфилдом очень часто встречались в последнее время.

– Я это знаю. И если твое невнятное мычание и красные щеки являются верным указанием, то это больше, нежели страстное увлечение.

Кэмми потупилась.

– Он хочет, чтобы я поехала с ним в его охотничий домик в Девоншире на оставшуюся половину месяца. Там, должно быть, очень неплохо...

Тори была слишком ошеломлена, чтобы что-нибудь сказать, и тем не менее она радовалась за подругу. Провести две недели с любимым мужчиной в очаровательном уголке Англии, ничего не делая, – о таком можно было только мечтать. Ей даже стало немного завидно, но Кэмми заслуживала счастья больше, чем кто-либо...