в это поверить. За несколько минут Джим расстрелял тридцать две сотни патронов к М60.

— Хорошо — сказал я — я подойду и прикончу его из мини. Держись!

Я резко развернулся, сбросил скорость, опустил нос и нажал на спуск до упора. Ничего не произошло. Он не выстрелил. Все что я слышал, это работающий мотор пулемета. У меня кончились патроны к минигану.

Я снова нажал интерком.

— Мой миниган тоже пуст, Джимбо. Дай мне Вилли Пита.

Паркер сдернул темно-зеленую банку с проволоки на переборке, вытащил чеку и держал гранату снаружи вертолета, готовый бросить по моей команде. Когда я подошел к укрытию, то снова включил интерком.

— Товсь… Сброс!

Граната упала прямо в центр кустов. Я ускорился, так как в растительности расцвел взрыв с языками раскаленного горящего белого фосфора.

Я немедленно вызвал пилота ударного вертолета.

— ОК, Три Четыре, цель Вилли Пит. Целься по моей метке, целься по моей метке! Один Шесть отходит.

Когда я направился на отход, то оглянулся на небольшие заросли. Человек стремительно бежал прочь от кустарника. Его одежда полыхала в тех местах, где на нее попали куски белого фосфора.

Он сделал около пяти шагов, когда Три Четыре выпустил первые ракеты. Они были последним, что он увидел. Одна из ракет Фишмана попала прямо между ног человека.

Когда Три Четыре отворачивал после стрельбы, я вышел на UHF.

— Хороший рок-н-ролл, Три Четыре. Один Шесть возвращается. Тебе лучше вызвать АМСВ, потому что у меня все еще есть люди, движущиеся на земле и много снаряжения, открыто лежащего повсюду.

Конечно, ребята из роты следили на нашими передачами, так что Три Четыре получил ответ на запрос почти сразу же, как его сделал. Следующее, что я услышал по радио было:

— ОК, Три Четыре, это Темная Лошадка Три. Оставайтесь над районом цели. АМСВ уже загружены и готовы отправляться, и я вызвал еще одну команду поиска и уничтожения, чтобы сменить тебя. Ждите.

Когда я снова опустился над полем, новые вражеские пули снова обрушились на вертолет. Я прыгал и скакал, пытаясь удержать оставшихся плохих парней в загоне и убедить их, что у меня еще есть боеприпасы. Паркер прибег к запасной М16, которую он быстро разрядил по всему, что двигалось. Тогда он вытащил свой помповый дробовик «Итака» двенадцатого калибра из-под банки и стрелял в упор, пока не опустошил.

Я последовал его примеру и вытащил свой Кольт «Питон».357 калибра из наплечной кобуры. Я смог стрелять из большого револьвера в открытую дверь кабины, зацепив рычаг шаг-газа за левую ногу, держа ручку циклического шага правой и положив левое предплечье на локоть правой, стреляя левой рукой. Я не уверен, что попал в кого-нибудь из Кольта, но я, возможно, напугал нескольких солдат АСВ до смерти. Каждый раз, как я стрелял из.357-го, в котором были патроны «Super Vel Magnum», пламя вылетало из ствола на три с половиной фута (прим. 1 м) и грохот стоял, как от гаубицы.

Когда я выпустил последний патрон из.357-го, меня вызвал Боб Дэвис (Один Три), сказав, что он и его пилот ударного вертолета теперь на позиции. Пока я по быстрому передавал ему обстановку на поле боя, я услышал как он сказал:

— Вот черт!

— Что случилось, Один Три? — я подскочил к нему сзади — Что у тебя случилось… Что черт возьми, у тебя случилось?

— Черт возьми, Один Шесть, в том-то и проблема, что ничего. Я насчитал там двадцать два трупа, а нам вы ничего не оставили!

На обратном пути в Фу Лой (я так и не попал на совещание в Дау Тянг) я включил интерком и сказал Паркеру:

— Давай прикрутим красный дым к твоему М60, чтобы мы могли показать парням, возвращаясь домой, что пощипали сегодня Чарли.

Я слышал как он хихикнул.

— Сэр, красный дым уже там.

Я обернулся и увидел, что он уже примотал его проволокой к надульнику своего пулемета.

Мы сделали наш традиционный заход на базу с клубящимся шлейфом красного дыма. Наземный личный состав махал нам руками и подбадривал. Сотни людей работали на базе и когда команды поиска и уничтожения возвращались домой с хвостом красного дыма, вы могли слышать, как они хлопали друг друга по спине и кричали: «Эй, наши ребята сегодня хорошо поработали!»

Нам это тоже поднимало боевой дух. Мы знали, что делаем то, для чего нас послали во Вьетнам. Может быть, просто может быть, мы сократили войну на несколько минут или часов.

Каким бы тихим и сдержанным не был Джим Паркер, его эмоции проявились, когда мы вернулись на базу и посадили птичку рядом с больверком. Мои эмоции, вероятно, тоже были заметны.

Я выключил аккумулятор, затем повернулся на своем сиденье, чтобы взглянуть назад на своего борттехника через открытую панель в переборке. Джимбо широко улыбнулся и показал мне большой палец. Так он говорил мне, «вы хорошо поработали сегодня, сэр. Мы довольно крепко сегодня прижали Чарли».

Я кивнул и улыбнулся в ответ, затем тоже показал ему большой палец. Это был мой способ сказать ему «Хорошая работа, мальчик с фермы в Джорджии. Я бы не пережил сегодняшний день с кем-то чуть менее худшим в кабине борттехника.»

К этому времени Пол Фишман подошел к машине. Он хлопнул меня по плечу, когда мы вместе отправились к оперативному бункеру.

— Черт возьми, Миллс! — сказал он — Ты меня до усрачки напугал! Если ты не прекратишь устраивать замесы внизу, как ты это делаешь сейчас, то ты получишь полную дырок задницу. И я буду просто сидеть и смотреть на это с высоты пятнадцать сотен футов!

Я сказал ему правду, когда ответил:

— Я иногда пугаю себя до усрачки, Поли, и это был один из тех дней, когда я чуть не напугал себя до смерти!

Техники на базе проверили мой OH-6, после того как мы вернулись, и их отчет напугал меня еще больше. В общей сложности, двадцать — двадцать пять пуль попало в мой вертолет. Мой индикатор воздушной скорости был разбит. Высотомер пробит насквозь, разбит вдребезги. В броню под банкой Паркера попали дважды. Броня вокруг сиденья пилота была поражена сзади дважды, что указывало на то, что вражеские пули прошли через отсек бортстрелка, миновав Паркера, но попав в заднюю часть брони моего кресла, прежде чем отрикошетить во что-нибудь еще на машине.

Кроме того бортовой М60 Паркера словил пулю АК47, рядом с мушкой, прямо между стволом и