Но все же это была победа, хотя, конечно, не слишком большая.

С каким нетерпением я ждал откликов. Ведь стольких людей трогала она, когда была в рукописи! И так хотелось пусть не похвал, но разговоров, размышлений, сопоставлений, выводов… Такой все же нелегкий путь пройден.

Увы.

Прошел год после выхода сборника. Раскуплен он был, насколько я знаю, мгновенно. Официальных откликов не было. Не было рецензий. Ни одной.

В чем же дело? Я опять ничего не понимал. Хвалите, ругайте – но не молчите же! Не для того же я писал и упорно старался «пробить», чтобы просто увидеть ее напечатанной. Ведь я о важном писал, о том, что всех задевает. Что с каждым может случиться!

Как всегда, я внимательно читал газеты и видел, что другие времена настают. Теперь можно! Ведь есть же здесь, о чем поговорить! Ну, о самом деле Клименкина, например. О механике. Об атмосфере. О «когда бездействуют добрые»! Увы.

И по-прежнему – по-прежнему, несмотря на объявленную «перестройку»! – шли панегирики на книги литературных начальников… А о «Высшей мере» – ни слова. И «Литгазета» молчала – о своем же, так сказать, «детище»!

Да, странное было у меня положение. Странная победа.

Так в чем же дело? Далек я от мысли считать это каким-то «заговором молчания». Все, наверное, гораздо проще.

Моя жена, совсем молодая женщина, которая была со мной на обсуждении сборника в Доме литераторов и вообще в курсе моих дел, сказала:

– Неужели тебе не ясно? Просто никому ни до кого нет дела. И вообще никому нет дела до дела. Каждый занят исключительно собой.

Молодое поколение, при всей своей вполне вероятной поверхностности и неискушенности, все же иной раз видит истину быстрее, чем мы, люди более зрелого возраста. Они меньше, чем мы, склонны к предвзятости и видят то, что есть на самом деле, а не то, что хотят видеть. Но не права она все же, не права! Знал я, что не права, а вот как доказать ей, не знал.

Да ведь не в рецензиях, не в обсуждении между своими дело. А просто вижу: не кончилось дело Клименкина и все то, что описано в повести «Высшая мера». Продолжается… И нет пока еще настоящей победы. «Эстафетная палочка» все еще в руках у меня.

Размышления о прошлом

И вот теперь – после апрельского (1985 г.) Пленума ЦК и XXVII съезда партии нашей – читаем мы в газетах, а в «Литературной газете» особенно, о множестве историй, подобных делу Клименкина, или моей истории с Жорой Парфеновым, или о мучительно долгом прохождении (а то и вовсе невыходе) рукописей, фильмов, спектаклей, о коррупции, местничестве, групповщине, бездарности и бессовестности руководящих работников и равнодушии, пассивности, замороченности «приятелей» и «сослуживцев». О многом. Очень, очень похожем.

Вот в Азербайджане некий замполит Алиев подвергся травле «на высшем уровне» за то, что восстал против взяточничества в органах внутренних дел своей республики. Был уволен, попал на скамью подсудимых, боролся, но… И спас его журналист – только благодаря очерку в «Литературной газете» был дан «обратный ход» делу, а вовлечено уже было в эту историю множество людей… Да ведь это же во многих отношениях один к одному – «Высшая мера»! – думал я, читая.

Вот где-то в Сибири инспектор Архстройнадзора – единственный из многих – не захотел мириться с халтурой и очковтирательством в строительстве. И, конечно же, его сначала травят, а потом, найдя предлог, увольняют с работы… Но опять же никак что-то не восстанавливается справедливость – даже после опубликования статьи! – не наказаны виновники, порядок вещей – атмосфера – остается все той же, хотя о реально существующем инспекторе даже пьесу пишут, и она идет в театрах!

Вот на скамью подсудимых сажают целую группу работящих, честных людей – в свое время они, не щадя сил и времени, спасли целый город от гибельного наводнения, которое угрожало городу в результате не просто ошибки, а преступной халатности строительного начальства – и это начальство, получившее повышение, несмотря ни на что, подтасовывает факты, идет на все, лишь бы посадить спасителей города и тем самым как бы реабилитировать свое, вообще-то говоря, чисто преступное прошлое…

Вот – опять же в Азербайджане, в одном НИИ – «маленького роста, элегантно одетая и сдержанная в каждом слове» женщина, зеленые глаза которой «будто излучали свет», поднимает голос против одного только явного бездельника, хотя и начальника лаборатории, которого «давно бы надо выгнать». И что же? За бездельника вступается директор института, очевидный его «брат по духу», и… пошло-поехало. Ситуация, в сущности, гроша ломаного не стоит, женщину надо поблагодарить, во всем разобраться и бездельника выгнать (как и директора), если все так, как говорит женщина, – это в интересах всего коллектива и в интересах государства, казалось бы, тоже! Но… Атмосфера такова, что ни интересы всех, ни интересы государства не могут на деле перевесить интересов одного только ничтожного человека – бездельника, интригана, плагиатора, мелкого жулика. Никто и не пытался разобраться по-настоящему, закона как будто бы просто нет…

Та же – до подробностей! – механика и в других делах – и тех, что описаны в предыдущих статьях, и в последней: ошибка, вызванная, как правило, некомпетентностью, халатностью, корыстью, эгоцентризмом и т. п. составными частями упоминавшегося уже «джентльменского набора», ошибка одного какого-то человека, обладающего пусть мизерной, но властью, с одной стороны. И… лавина людей, вовлеченных в разгорающийся, словно пожар, конфликт. И еще подробность: сначала «правдоискателя» все же, как правило, поддерживает кое-кто из «приятелей», «сослуживцев», но время идет, наталкивается «правдоискатель» на стенку, и поддерживающих остается все меньше и меньше. А потом и жертвы появляются. Естественно, не в среде тех, с кем «правдоискатель» борется. В среде «правдоискателей».

Но почему же так? Почему?

Автор последней статьи, известная наша журналистка, делая выводы из этой и многих других, знакомых ей «сюжетов мести», пишет:

«Здесь уже не в человеческих страстях дело, а в абсурдных экономических принципах, которые делают брак, плохую работу нормальными и выгодными».

И если бы все те, кто борется с «правдоискателями», то есть обладающие властью начальники, «чувствовали себя хозяевами производства, заинтересованными в реальных результатах труда коллектива, а не просто в цифровой отчетности», положение бы изменилось в корне.

«…У нас – вопрос жизни: сумеем ли мы понятия гласности, демократизма, правды перевести из призывов в повседневную деловую практику? Мучительное противоречие: критика «снизу» пока нерентабельна, напоминает она порой страдания человека, взявшегося в одиночку перекопать неоглядное поле (а